вождь бранного веча,
В нем смешана сила
с мощной славой,
Полон он песен,
письмен на пользу,
Разных заклятий
и радостных рун.
…
Руны браги ведай,
коль веришь чужой жене
И хитрой измены не хочешь.
На роге их режь
и на кисти рук,
И пометь на ногте “Науд”.
Осени свой кубок,
хранись от козней
И брось в братину порей.
Ведомо мне,
что вовек ты не выпьешь
С черными чарами меду.
…
Все они23 были соскоблены, те, что были нарезаны;
В священный замешаны мед
И посланы в дальний путь:
Иные – к альвам, иные – к асам,
Иные – к вещим ванам,
Иные – к людям людским»
(Сага о Вёльсунгах).
Использование хмельных напитков в обрядовых целях у германцев сохраняется длительное время. По сообщению одного из знаменитых братьев Гримм, Якоба, в Скандинавии уже в христианские времена, обращаясь к Одину с мольбой о хорошей жатве, жнецы становились вокруг посвящённого ему участка, закручивали колосистый хлеб, орошали его пивом, а потом, скинув шляпы и приподнявши вверх серпы, трижды возглашали громким голосом: «Воден, прими своему коню корм» (Торп, 2008, с. 176, 234–235, 310).
Представление о хмельных напитках как символе запредельного «рая» и довольства перекочёвывает и в народные немецкие баллады «Про страну Шларафию», в которой живут одни лентяи:
«А летом – чудо из чудес! —
Не дождь, а мед бежит с небес
По всем холмам и склонам;
Что скажешь! Сладкое житье
В Шлараффии сластенам!
…
Пирожным, пышкам – счету нет.
Не надо никаких монет —
Бесплатно все дается.
А если выпить захотел —
Вино в любом колодце»
(пер. Л. Гинсбурга).
Выше мы уже приводили сходные представления кельтов Британских островов о стране Тир Маар. Но, оказывается, подобные же воззрения бытовали и у эллинов:
«Мифический певец Мусай упоминается в истории Платона, где сообщается, что вместе со своим сыном он был проведен Зевсом в Аид: там они увидели праведников, которые возлежали на ложах, пировали и пили вино – это простонародное изображение блаженства Платон снабжает ироничным комментарием: “Выходит, для них не существует высшего вознаграждения для добродетели, чем вечное пьянство”» (Элиаде, 1991).
Не исключено, что древнейшие общеиндоевропейские представления о мирах блаженных, где из земли бьют не вода, а вино (пиво, мёд), в существенно более поздних по времени записи русских волшебных сказках и заговорах превратились в знаменитые «молочные реки с кисельными берегами». Но в ряде случаев, тем не менее, сохраняется и более архаичный (?) образ. Вот, например, заговор Олонецкой губернии: «…Въ чистомъ поле течетъ река медвяная, берега золотые; плыветъ по этой реке рыба, а имя ей щука…» (Виноградов, 1907–1909).
Если так, то это – ещё один штрих к картине, живописующей сакральное пространство мифа о мёде, в том числе у славян.
Британские острова и запад Европы заселены родственными народами кельтской и германской языковых групп. Однако на удалении от континента сохранилась и память более древнего населения, а отличия мифологии в целом довольно существенны, что и побуждает нас рассматривать их отдельно.
Опьяняющие напитки прекрасно известны жителям Британских островов с древнейших времён. Различные народы, населявшие остров в различные времена, подобно жителям континента, использовали в обрядовых целях и в быту не только пиво. Но популярная музыка и писатели сделали своё дело: массовое сознание чаще считает именно пиво национальным напитком Британии или Ирландии.
