Напокишу. Книга о моем отце - страница 26

Вот и сейчас – конечно, я не буду тратить мамины деньги на личные нужды. На что именно они будут потрачены – сейчас я не могу знать.

Пью виноградный сок с нашей дачи – урожай 2017 года. Тогда был жив папа. Может, он тоже принимал посильное участие в приготовлении этого сока.

И снова папа за чтением, 1986 год

Это очень странная для меня ситуация: какая-то жидкость сохранилась с того момента, когда папа еще хозяйничал на даче. Пью концентрированный сок, разбавленный холодной водой, и думаю об отце.

Сейчас сок закончится, и не станет последнего материального свидетельства 2017 года.

Какие-то банальные вещи воспринимаются теперь по-другому.

Сегодня утром был суд об установлении родственных отношений между мной и отцом. Судья все разрулил за 15 минут. Хотелось хлопнуть себя по лбу и воскликнуть: боже, почему же я до этого не додумался?!

У отца место рождения в свидетельстве о смерти отличается от всех ранних документов. Нотариус пошел изначально по неверному пути: стала слать запросы в Устюжну: городской архив, ЗАГС.

Но мы же 44 года прожили в Тольятти, и все замены паспортов происходили только здесь. Вот судья и дал распоряжение своей помощнице сделать запросы по Тольятти туда, где все подобные записи фиксировались и могли быть искажены.

Как это все было близко.

Папа в дверном проеме, 1986 год

Следующий суд 8-го апреля, можно приходить уже без мамы и брата Олега. Надеюсь, точка будет поставлена.

Сегодня родительская суббота.

Сегодня Тамаре Ивановне Хазовой, маминой сестре, исполнилось бы 82 года.

Сегодня пошли с утра с мамой на дачу. По дороге она сказала мне:

– В этот день ровно год назад с Толей ходили на дачу.

Приближается годовщина папиной смерти. Год назад он был еще жив, и мы ничего не ожидали, не предполагали.

Ровно год назад папа сказал мне последние в своей жизни слова:

– Я сейчас уйду.

Контекст, в котором произнесены слова, был совершенно бытовой. Я что-то готовил на кухне, метался от стола к плите, от плиты к холодильнику. Папа зашел на кухню и стал молча на меня смотреть. Я ему ничего не сказал, но, видимо, всем видом выражал недовольство, поэтому папа как-то виновато и сказал мне эти слова.

В контексте того, что случилось на следующий день, эти слова воспринимаются теперь по-другому.

Неформальное фото перед отходом ко сну, 1986 год

Год назад счет пошел на часы.

С самого утра сегодня было солнечно, температура плюс семь.

А год назад – метель, обильный снегопад, по тротуарам не пройти, по дорогам не проехать. Я метался между магазинами «Магнит» и «Пеликан», там был небольшой участок с расчищенным тротуаром. Я не мог оставаться на месте, адреналин в крови гнал меня, требовал движения. Я весь словно разрывался изнутри. Умер отец.

Нынче встал в 6.00, в 7.00 отправился к Парк Хаусу, в 8.00 на пригородном автобусе поехал в Выселки.

Домашние предполагали (судя по прошлому году), что там будет непролазная грязь, до кладбища не добраться, а если и добраться, то на самом кладбище по снегу нельзя будет пройти к могиле отца. Честно говоря, и я так думал. Но, несмотря на пугающие перспективы, принял решение хотя бы предпринять попытку приблизиться к месту папиного захоронения.

По селу и по проселку дорога была нормальная, я без остановок и окружных путей быстро дошел до кладбища. Центральная аллея на кладбище была влажная, но тоже приемлемая. И главное – тропинка в сторону могилы отца была протоптана в снегу. Мельком обратил внимание, что перед Новым годом тут были захоронения. Скорее всего, посетители натоптали дорожку.