Наполеон: биография - страница 3

Сьюзан Гилкрист, моя невероятная супруга, осматривала вместе со мной лезвия гильотин; пересчитывала черепа убитых монахов в крипте церкви, где содержали под арестом Жозефину; сопровождала меня на «Дороге Наполеона» и в каирской мечети аль-Азхар (туда мы явились не только из-за архитектурных достоинств и культурного значения сооружения, но и потому, что там началось и угасло восстание 1798 года). Я не сумел бы написать эту книгу без ее любви и поддержки. Она моя Жозефина, Мария-Луиза и Мария Валевская в одном лице.

Я посвящаю книгу своей сестре Эшли Гердон и братьям Мэттью и Элиоту Робертсам, так долго и смиренно терпевшим старшего брата-всезнайку.

В октябре 1944 года, вскоре после того как Нидерланды были освобождены от нацистов, великий голландский историк Питер Гейл завершил книгу о Наполеоне – одну из самых оригинальных из тех десятков тысяч, которые появились за последние 215 лет. Оригинальность ее заключается не в отношении к Наполеону самого Гейла (хотя из книги совершенно ясно, что он думает о персонаже), а в том, каким образом он излагает чужие взгляды и прослеживает, как репутация императора менялась с 1815 года до середины XX века. Поскольку фигура Наполеона, занимающая огромное место в политико-историческом ландшафте XIX – начала XX века, сильно идеализирована и демонизирована, мнения, которые выделил Гейл, нередко диаметрально противоположны (и это не странно) и, как правило, отражают политические пристрастия их авторов. После выхода книги Гейла европейский опыт Второй мировой войны повлиял (это не удивительно, но, по-моему, вводит в заблуждение) на интерпретацию событий наполеоновской эпохи и до сих пор иногда бросает на них тень.

Работая над своей книгой, я старался не слишком полагаться на толкования предшественников, а обращаться, насколько возможно, к словам самого Наполеона и людей, лично его знавших. Разумеется, и здесь совершенно отсутствует согласие. Рассказы современников, как правило, сильно зависят от положения этих людей при жизни Наполеона и после его смерти. Те, кто писал вскоре после его отречения, искали у Бурбонов должностей или пенсий или просто добивались права публиковаться, и в десятках случаев это вредило объективности. Так, Клер де Ремюза в письмах 1804–1813 годов к мужу, придворному Наполеона, ласкова к императору, но в ее мемуарах (1818) он предстает «неспособным к щедрости» чудовищем с «дьявольской улыбкой». Что же произошло между 1813 и 1818 годами? А вот что: муж мадам де Ремюза добивался у Бурбонов должности префекта. В 1815 году Клер де Ремюза сожгла свои дневниковые записи и позднее пыталась воскресить то, что Шатобриан назвал «воспоминаниями о воспоминаниях».

Другой пример: на наши представления о Наполеоне во многом повлияли чрезвычайно сомнительные мемуары, сочиненные его бывшим соучеником Луи-Антуаном де Бурьенном. После назначения секретарем Наполеона (в 1797 году, во время переговоров с австрийцами в Леобене) Бурьенну уже не позволялось обращаться к нему на «ты» (tu). Это, по словам Бурьенна, явилось «малой платой» за право возглавить личную канцелярию, но Наполеону пришлось дважды изгонять его за коррупцию, и расстались они в плохих отношениях. Историки считают мемуары Бурьенна довольно объективными, хотя они и написаны в том числе писателем-фантастом Шарлем-Максимом де Вильмаре. В 1830 году близко знавшие Наполеона люди (в том числе его брат Жозеф) опубликовали двухтомную книгу (общий объем – 800 страниц), в которой опровергли многие из заявлений Бурьенна. Сам я воспринимаю записки Бурьенна скептически и прибегаю к ним лишь для рассказа о событиях, в которых он сам, несомненно, принимал участие.