Наполеон был стратег и большой знаток плебейской психологии. Что проявлялось не только в гуманных расстрелах, но и в блестящем владении словом. Победа над восставшими роялистами не дала Парижу хлеба. Голод в бедных предместьях продолжался. Народ толпится у булочных и периодически возмущается. Однажды генерал Бонапарт проезжал в пролетке по улице, и его экипаж окружила толпа из хлебной очереди. Толпа гудела, положение становилось угрожающим. Разорвут!.. Острый глаз Наполеона сразу же выловил в толпе очаг психоза – это была толстая горластая баба, которая, заражая толпу, орала, показывая на молодого офицера:
– Этим лощеным золотопогонникам лишь бы самим жрать да жиреть, а то, что народ голодает, им и дела нет!
Наполеон мгновенно выскочил из пролетки и встал рядом с бабой:
– Люди! Посмотрите! Кто из нас толще?..
Толпа на мгновение замерла и вдруг разом грохнула, разрядив агрессивное напряжение в смехе.
Он опять победил…
После той пушечной ночи многие в Париже узнали фамилию молодого решительного генерала, у которого не забалуешь. Но никому – и в первую очередь самому этому генералу – не приходила в голову мысль, что он вскоре станет полновластным хозяином Франции. Хотя о приходе нового Цезаря наиболее продвинутые мыслители предупреждали задолго. Таких людей было немало, и жили они не только во Франции. Предсказатели исходили из истории. Конечно, в их XVIII веке история человечества была не так длинна, как в XXI веке, но все же давала достаточное количество примеров того, чем кончаются подобные потрясения в обществе. И даже механизм перехода разгула в авторитаризм был понятен: армия в нестабильные периоды становится самой влиятельной силой. И человек, которому армия безоговорочно доверяет, которого она боготворит, становится полновластным хозяином страны.
Римскую историю тогда прекрасно знали все образованные люди, они видели, что Франция идет тем же путем смут и потрясений, который прошел когда-то республиканский Рим. И идет прямиком к цезаризму. Революция во Франции едва началась, шел спокойный 1790 год, король еще и не думал бежать за границу, а французский энциклопедист Антуан Ривароль писал: «Или король создаст армию, или армия создаст короля… Революции всегда кончаются шпагою: Сулла, Цезарь, Кромвель». А маркиз Оноре де Мирабо полагал: «Так как нынешняя династия не способна внушить ничего, кроме недоверия, в конце концов люди предпочтут власть какого-нибудь счастливого солдата или диктатора, созданного случаем». Герцог Ришелье был с ними совершенно согласен: «…французы получат короля, но этот король не будет из династии Бурбонов».
В 1791 году Екатерина II, в письме одному из французских философов писала: «Цезарь придет. Он придет, не смейте в этом сомневаться». Прошло несколько лет. Никаким Цезарем не пахло, но Екатерина даже не думала менять свое мнение, она была уверена: «Если Франция выйдет из всего этого, она приобретет силу большую, чем когда-нибудь. Она будет послушна, как ягненок. Но ей нужен человек высшего порядка, искусный и смелый выше уровня своих современников и, быть может, выше уровня всего века».
Эти строки умная Катенька написала в 1794 году, когда звезда Наполеона еще не взошла над горизонтом. Невооруженным глазом ее можно было заметить только через два года – в 1796-м, когда Наполеон легко и непринужденно повторил подвиг Ганнибала – перевалил Альпы и завоевал Италию. И впервые на эту одинокую, ослепительную и быстро восходящую звезду указал сухонький старческий палец Суворова. Как профессионал он сразу все понял и сказал: «Далеко шагает, пора унять молодца».
