Наполеон Великий. Том 1. Гражданин Бонапарт - страница 30

В Оксонне на талантливого подпоручика обратил внимание начальник местного артиллерийского училища генерал-лейтенант барон Жан-Пьер дю Тейль. Он не единожды давал Наполеону поручения, столь ответственные, что с ними не могли справиться и старшие офицеры. Так, в 1788 г., когда Оксонн посетил губернатор Бургундии, принц из боковой ветви Бурбонов Луи Жозеф Конде, дю Тейль доверил Наполеону команду над главной школой стрельбы. «Зависть товарищей по поводу такого отличия, – заметил Ф. Кирхейзен, – побудила их сыграть с Наполеоном шутку: они заколотили орудие в его батарее. Но он вовремя заметил проделку и быстро привел все в порядок»[150].

Дю Тейль был к подпоручику Бонапарту и благосклонен, и строг (однажды посадил будущего императора на 24 часа под арест), но в строгости справедлив. Наполеон уже на вершине своей карьеры вспоминал: «Генерал дю Тейль научил меня повиноваться и повелевать». Не забудет он о генерале и в своем предсмертном завещании на острове Святой Елены – оставит сыну дю Тейля 100 тыс. франков с такой припиской: «Из благодарности за труды, которые потратил на нас храбрый генерал (Ваш отец), когда я был лейтенантом под его начальством»[151].

Годы офицерской службы Наполеона в гарнизонах Валанса, Дуэ и Оксонна были, казалось, перенасыщены чисто служебными обязанностями и заботами. Тем не менее он всегда находил время для упорного самообразования. По-прежнему и еще больше прежнего зачитывался он трактатами своего кумира Руссо, которого просто боготворил: «О, Руссо! Почему надо было, чтобы ты прожил лишь шестьдесят шесть лет? В интересах истины ты должен быть бессмертным!» Увлекался юный подпоручик и сочинениями Вольтера, Дидро, Монтескье, а также Плутарха и Тацита, книгами по военной истории, но теперь круг его чтения стал шире – от экономических трудов Адама Смита и Жака Неккера до художественной классики И. В. Гете и Ф. Шиллера. В 1792 г. Наполеон рассказывал о том времени своему другу, великому артисту Ф. Ж. Тальма: «Я жил как раз напротив некоего бравого книготорговца по имени Марк Аврелий – прекрасное имя, не правда ли? Он предоставил в мое полное распоряжение всю свою книжную лавку»[152].

Впрочем, и «всей книжной лавки» Наполеону, как «пожирателю книг»[153], тогда не хватало. Вот случай из его жизни в Оксонне, обративший на себя внимание академика Е. В. Тарле: «Однажды, посаженный за что-то на гауптвахту, он совершенно случайно нашел в помещении, где был заперт, неизвестно как попавший туда старый том юстиниановского сборника (по римскому праву). Он не только прочел его от доски до доски, но потом, почти 15 лет спустя, изумлял знаменитых французских юристов на заседаниях по выработке Наполеоновского кодекса, цитируя наизусть римские дигесты. Память у него была исключительная»[154].

В общем, как справедливо заключает Дэвид Чандлер, Наполеон «жадно читал все, что мог достать», – особенно о деяниях великих полководцев всех времен и народов, «но он читал все это не только с пылом увлечения, но и критически, и из ошибок или недостатков своих кумиров извлек для себя не меньше пользы, чем из их успехов»[155].

Где и как он изыскивал время для такого самообразования? Наверное, главным образом, за счет сна. «Сплю мало, – писал он матери из Оксонна, – в десять ложусь, встаю в четыре»[156]. Позднее он сочтет даже шестичасовой сон излишеством и установит для себя суточную норму сна в четыре часа.