Павлик отхлебнул ещё пива, но подробностей о Климе больше не было.
– Князь наш батюшка, Андрей Второй, как известно, Тихий, решил оженить сына своего кроткого, тоже Андрея непременно со временем Третьего на дочери владетеля из далёких воронежских земель, где родина русскаго флоту и котёнок с улицы не помню названия. Невеста, говорят, величава, ростом около двух метров и усата, может носить Андрея свет Андреевича под мышкой заместо ручной крысы. Красотка писаная, мутант, наверное. Хм… Мужики, а вы за сколько князя можете свергнуть?
Бойцы засмеялись, а Горец прогудел:
– Местного? Золотых за триста сподобимся. На всю сумму браги выкатить его дружине, а его потом тёпленьким и одиноким возьмём. И в рабство продадим на западные пустоши.
Санчо тоже разулыбался:
– А ты, Павлик, к чему это спросил? Заказ есть?
– Нет, Волчара, нет заказа… – притворно вздохнул сказитель. – Просто достал нас князюшка до зла горя, ленточного червя ему в печёнку. Опять налоги повысил, ходят слухи, что в дружину набирать будут насильно, с целью укрепления обороноспособности рубежей. В общем, скотина он и алкаш. Только дружинникам не говорите, я и так у них на заметке, а в другом осколке-то придётся обустраиваться, обживаться…
Пока длился спектакль с изложением свежих новостей, из которого Вран узнал массу интересного и почти совершенно ему не нужного, за соседний столик привалила ещё одна компания. Не столь колоритная, как Волчий отряд, но тоже заслуживающая внимания.
Точнее сказать, внимание парня привлекла только одна участница компании, зато какая – он даже вздрогнул. У них в Излучье подобных девушек не было. Темноволосая, не хуже самого Врана, худенькая, с огромными, в пол-лица, глазищами. В ней явно сквозило что-то неместное, восточное: то ли в разрезе глаз, то ли в скулах.
– Сиди, шалава! – замахнулся на неё предводитель шайки, хмурый массивный мужик, бритый наголо, до блеска света свечей на черепе. – Денег нет, натурой отработаешь!
Девушка и не порывалась бежать, только теребила странную вязаную сумочку, висящую на шее. Маленькую, не больше ладони, но сверкавшую бисеринками разных цветов. Подобного украшения Вран тоже не встречал.
– Да вломи ей по чвальнику, Лысый! Чего тетёшкаешься? – тут же добавил ещё один. Остальные двое помалкивали, но лица у них были злые. И на разносчицу вон наорали, как будто она виновата, что всё мясо заказали люди Санчо, а этим, новым, придётся ждать, пока пожарят. Хоть пиво сразу принесли, этого, видать, в избытке.
Вран дёрнулся было сказать пару ласковых, но Санчо придержал его за плечо:
– Тихо пока. Я вижу, что гнусь, но они по понятиям правы. Мы девке не родня, не друзья, чтобы впрягаться. А полезешь – останешься с ним один на один. Типа как дуэль раньше. Вмешиваться отряд не станет.
– Как скоты живёте… – горько бросил Вран. – Ты про Милку забыл? Про племянника своего забыл?
Санчо нахмурился.
– Ничего я не забыл. Только мы не княжья дружина – справедливость устанавливать, чужаков спасать. Нам за другое платят.
– Мне, Волк, ни за что не платят, – зло ответил Вран, дернул плечом, скидывая руку напарника, и встал. Сделал пару шагов к соседнему столику. В животе был неприятный холодный ком, колени подгибались, но смотреть и молчать он не мог.
Павлик, почувствовав неладное, оборвал речь, допил пиво – причём из чужой кружки, где больше было, и испарился в темноте зала, как и ни было его у стола никогда. Дух какой-то, а не сказитель.
