– Юрий Александрович, – Светлана опустилась на стул в кабинете заведующего неврологическим отделением «Больницы скорой медицинской помощи», – можно сделать заключение по результатам обследования или понадобятся ещё какие-нибудь анализы?
– Ну, а зачем же я тебя позвал, – обнадёживающе улыбнулся Лисицыной худощавый, пятидесятивосьмилетний мужчина, с глубокими морщинами, протянувшимися от крыльев носа к губам, и внимательным взглядом серых глаз. – О дополнительных анализах вполне можно было сказать по телефону.
Светлане Лисицыной довелось познакомиться с Юрием Панасовичем полтора года назад, когда она только начинала работать в этой больнице. Отделению неврологии срочно потребовался анестезиолог на внеплановую операцию, и проводивший её заведующий взял на себя смелость привлечь нового врача из токсикологии, которым оказалась Светлана. С первых минут общения проникнувшись уважением друг к другу, они до сего дня оставались не разочарованы, как в личностном плане, так и в профессиональном. Безусловно, Юрий Панасович оказался первым, к кому обратилась Лисицына, получив результаты обследования сына.
– Твой вердикт, – вопросительно, без улыбки произнесла Светлана.
– Знаешь, – развёл в стороны раскрытые ладони Панасович, – если бы не зрение, то для твоего сына нашлось бы очень мало конкурентов при отборе группы участников по отправке, например в космос или в кругосветное плавание, да куда угодно, где требуются исключительные физические данные.
– Всё настолько благополучно? – уточнила Лисицына.
– Более чем, – пожав плечами, откровенно глянул на неё Юрий. – Да ты и сама могла в этом убедиться, изучив результаты обследования.
– И тебя ничего не насторожило? – продолжала упорствовать Светлана.
– Уверяю, что нет, – горячо подтвердил заведующий.
– Тогда чем можно объяснить такой приступ? – озадаченно откинулась на стуле Лисицына.
– Ну, если бы твой сын был подростком, то подобное можно было бы списать на возрастные изменения. Но ведь ему…?
– Двадцать восемь, – поспешила уточнить Светлана.
– Даже диагноз вегето-сосудистой дистонии никоим образом не притянешь. Если, как ты говоришь, давление сразу после приступа было нормальным.
– Но ведь оно могло перед потерей сознания подскочить, либо упасть до критической отметки? – озадаченно размышляла Лисицына.
– Гипотетически, да, вполне могло, – кивнул Панасович. – Но, во-первых, это изменение не зафиксировано, а во-вторых, если даже и был скачок в ту или иную сторону, то давление неправдоподобно быстро нормализовалось. Как я понял, прошло не более трёх минут с момента обморока до восстановления жизненных функций.
– Верно, – подтвердила Светлана, – и максимум, ещё минута до того, как я измерила давление.
– Так что, даже не знаю, что сказать, – вздохнул Юрий. – Спровоцировать подобное могло разве что употребление алкоголя, пусть даже и накануне, но ты ведь утверждаешь, что он не пил…
– Это однозначно, – уверенно сказала Светлана, – не пил, не курил, ни сигареты, ни кальян, не употребял наркотиков. Юра, я просто теряюсь, что это могло быть!
– Спокойно, Света!
– Ну, как можно оставаться спокойной?! А если меня в следующий раз не окажется рядом, что тогда?!
