Нарциссизм. Пси-операция - страница 10

Теперь вы можете прочувствовать, какая бездна пролегает между народной психологией и психоанализом. Противоположные идеи, подходы, императивы. И всё же, даже клиент народного психолога иногда стоит на распутье. Он говорит: «У меня психосоматика предстательной почки, фингал под третьим глазом». Подставьте туда любой нагугленный или придуманный диагноз. Ключевой посыл: «у меня». Клиент еще не ищет виноватых, но народный психолог уже искушает клиента начать этот поиск. И здесь еще открыта возможность случайного чудесного обращения клиента к самому себе, как бы инфантильным он ни был. Если клиент по-настоящему хочет познать себя, то никакой психолог ему не помешает.

Какая же формулировка первичного запроса отсекает и эту призрачную возможность обращения к себе? Постановка диагноза ближнему своему. С порога клиент заявляет, что его психическому благополучию угрожает нарцисс. Как правило, родственник или партнер. Притом современная «этика» прямо запрещает народному психологу даже думать о том, что режиссером абьюзивных отношений является сам клиент. Что вы, что вы, это виктим-блейминг, это нетолерантно и бесчеловечно. К счастью, мы с вами не подписывались танцевать на канате, протянутом между зверем и сверхчеловеком, поэтому подобные обвинения нас не смущают. Мы освободили речь от политкорректности и освободились от страха перед адептами дегенерации, поэтому смело заявляем. В психическом насилии виноваты и мучитель, и жертва.

Жертва, поддавшись искушению дегенеративного мифа, не собирается отказываться от своего сакрального статуса. К жертвам в нашем обществе относятся со священным трепетом. Жертв защищают, лелеют, поощряют. Жертве не нужно прикладывать никаких усилий, чтобы быть жертвой. Но вот незадача – жертва может конституировать свой статус только через фигуру мучителя. И чем более грандиозными качествами наделен мучитель, тем больше фавора получает жертва. Страдать от безработного мужа-алкоголика уже не модно. Мучитель должен быть как минимум искусным токсичным манипулятором.

Жертва на первом же сеансе заявляет, что находится в отношениях с нарциссом и просит специалиста о помощи. Так суеверные селяне жаловались инквизитору на ведьму. Так шариковы строчили доносы на соседей, желая занять их жилплощадь. Каковы же доказательства? Их жертва приводит в избытке. В средние века аргументом в пользу сотрудничества с сатаной были родинки, зеленые глаза, познания в травничестве. В советское время было достаточно благородного происхождения, крепкого хозяйства или высокого интеллекта. Нужно ли уточнять, что эти критерии были заботливо подсказаны толпе религиозными или партийными деятелями? Сегодня роль подсказчика играет популярное психологическое чтиво и – в особо запущенных случаях – тексты феминисток.

Жертва не просто обвиняет другого в нарциссизме, но и представляет «доказательства», превращая психотерапию в судилище. Нет, я совершенно не против психиатрической власти, то есть возвращения к классическому функтору психиатрии как особой судебной инстанции. Однако именно психиатрии и только в рамках гремиалистского фильтра. То есть в судебном консилиуме принимают участие врачи и только врачи. Самозваная жертва, будучи по факту не потерпевшей стороной, а полноценным подозреваемым, не может самостоятельно квалифицировать приобщаемые факты как диагностические доказательства. Только психиатрический допрос. Повторюсь, всё это относится к случаям, не касающихся реального, то есть физического насилия. Насилие же психическое, о котором сейчас говорят из каждого утюга, есть дегенеративная химера и подлежит вивисекции, коей мы сейчас и занимаемся.