Господа Бога святите в сердцах ваших} будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением, – говорит апостол Петр (1 Пт 3:15). «Освящение» Бога в сердце в той мере, в какой мы готовы и способны к нему, и есть то, что делает каждого из нас христианином, но всякий раз, когда мы начинаем давать отчет о нашем уповании, слова обнаруживают свою немощь. Эта немощь может называться почтительным словом «апофатизм», означающим границу, ограждающую территорию, на которой наш язык становится нежелательным гостем, едва ли не соглядатаем, подлежащим задержанию и немедленному выдворению из чужой страны. Это страна непостижимого, которая, несмотря на строгие богословские запреты, остается для нас обетованной, и мы бродим у ее границ, пытаясь, если не проникнуть внутрь, то хотя бы заглянуть поверх.
Быть христианином, в миру или в каком-то особо отгороженном от мира сакральном пространстве, значит жить по соседству с длящимся Откровением и в притяжении его. Тайну открытости Божией – вблизи нас, вокруг и внутри – нельзя до конца передать языком, ибо ею невозможно владеть даже и мысленно. Но она сама может владеть нами, говорить и вступать с нами в родство. Вот об этом родстве, к коему причастен всякий член семьи Божией как совладелец небесного ее наследства, мне хотелось бы задуматься, памятуя о немалом риске рассуждений о такого рода вещах. Наследство это необъятно, и каждому оно дается в меру, превосходящую ту, которую он способен вместить. Однако не всегда, скорее даже изредка, мы можем по-настоящему ощутить себя наследниками этого дара. Дух дышит, где хочет, и голос Его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит… (Ин 3:8). Мы можем лишь пойти на голос, попробовать проложить путь по следам его. Они – повсюду. Первоначально замысел мой был говорить о дарах Духа, но, пожалуй, честнее, согласней с верой и правдой говорить лишь о следах, оставленных Его дыханием.
Одни следы не всегда похожи на другие, однако они принадлежат одному и тому же Гостю, когда-то посетившему нас. Никто из нас не лишен способности узнавать время посещения (Лк 19:44) Господа, пусть даже оно сжалось до мгновения. Но это мгновение остается с нами как точка света, который во тьме светит, не давая до конца поглотить себя тьме. По этим исчезающим его проблескам мы попробуем отправиться назад, к таинству того дня, когда Господь нежданно посетил нас. Речь не идет о каком-то особо отмеченном переживании, называемом мистическим, но о том свете, который исходит от общения с Личностью, открывающей Себя, приносящей нам Себя в дар. Если же мы уложим это разнообразие даров, несомых Духом, в священную полноту семи, выражающую собой таинство приобщения к Церкви, как и соединения со Христом, то первым из этой седмицы я бы назвал открытие Лица Божия.
Яви нам свет лица Твоего, Господи! – восклицая, молит Псалом (4:7), и вот Церковь во всех ее таинствах и молитвах призвана к тому, чтобы стать особо отмеченным событием такого богоявления. Она есть род ищущих лица Божия (см. Пс 23:6) и обретающих собственное лицо перед ним. Ибо уже сейчас мы можем говорить Ты лику Божию, и он может обращаться к нам на ты. Но открывая себя перед ним, мы с горестью открываем нашу неспособность самим быть вполне лицом. Каждый из нас – как потемневшая, загрязненная, покрытая пылью икона. Чтобы стать наконец лицом, она должна открыться Другому. И узнать Его в себе.
