Создав другой поток – по сути, невидимое продолжение руки, – Рута опять пошарила им по земле, и, наконец, «нащупала», что искала. Источник желанной влаги, вот только не вытянула из него ни капли – тыкающийся в воду маленький поток силы лишь её раскачивал. Пришлось поискать на земле камешек, поднять повыше и кинуть в воду. И когда тот плюхнулся, создав брызги, вот за них-то Рута незримо и ухватилась. Зашевелила пальцами быстрее, плавно потянула добычу на себя, и в воздухе, наконец-то, повисла тонкая струя воды.
Она вытягивалась и вытягивалась, вскоре достигла кучи веток и дочь ведьмы, жадно и нетерпеливо, поймала струю ртом. Принялась пить, немного захлёбываясь и постанывая от наслаждения, и за этим восхитительным занятием не услышала осторожные, словно подкрадывающиеся шаги.
В прореху между ветками вдруг заглянул белобрысый мальчишка, и в первую секунду Рута вообразила, что видит своего деревенского врага. Который заявился вдоволь поиздеваться, раз спорая на расправу чернавка крепко связана. Дочка ведьмы угрожающе нахмурилась, невольно сжала кулаки, и струя воды моментально опала и расплескалась по земле.
Но уже в следующее мгновенье Рута поняла, что ошиблась, незнакомец на её врага походил разве что цветом волос. Брови и ресницы у мальчишки были чёрные, глаза синие и живые, а не оловянные бездушные плошки под соломенными ресницами. Правда, повёл себя незнакомец в точности как старый враг – синие глаза опасно сузились, а лицо вдруг сморщилось от отвращения:
– Ох, гадина! – пробормотал он, отшатнувшись.
– Сам такой! Ужо освобожусь, и получишь в ухо! – не осталась в долгу Рута.
– Молчи, девочка! И не шевелись, рядом с тобой змея!
Сказав это, мальчишка моментально пропал. По шуршанию травы Рута поняла – побежал в сторону дороги. Сама же дочь ведьмы в змею почему-то не поверила. Неужели судьба так к ней несправедлива, что притянула разом столько бед? И как не шевелиться, если острый сучок опять воткнулся в щёку, и пришлось покрутить головой, чтобы хоть немного отодвинуться.
«И всё-таки я полоумная! – опомнилась вдруг дочь ведьмы. – Пообещала сходу дать в ухо, вместо того чтобы умолить развязать! Кто же захочет помогать грубиянке?».
– Эй, не серчай! – принялась она звать незнакомца по-прежнему слишком слабым, срывающимся голосом. – Выручи меня! Сделай доброе дело!
Но мальчишка не вернулся, а чуть позже Рута скорее почувствовала, чем услышала какое-то движение рядом с собой.
Уже догадываясь, она скосила глаза и уставилась на плоскую змеиную голову прямо у своего виска. Вертикальные зрачки гадюки словно источали ненависть. Возможно, змея забралась под ветки, привлечённая теплом человеческого тела, но оно оказалось чересчур беспокойным. И раздражённая гадюка сделала бросок и вонзила свои ядовитые зубы Руте в шею.
Когда дочь ведьмы пришла в себя в очередной раз, она ехала верхом на бредущей шагом лошади, привалившись спиной к сидевшему позади ездоку. Рука доброхота ещё и обвивала Руту за талию, удерживая от падения, вот только оглянуться на спутника не получилось. И разбитая голова – теперь, кстати, забинтованная, – а главное – сильно распухшая и горевшая огнём шея не желали, чтобы ими крутили и тревожили.
Зато коситься по сторонам было не больно, хотя временами перед глазами всё расплывалось. Рута увидела рядом, вернее чуть впереди, ещё одну лошадь с могучим всадником. Одетым не по-сельски: не в бесформенные порты из домотканого полотна и не в лапти, а в плотные штаны, заправленные в сапоги. И не в длинную, почти до колен рубаху, а кожаный короткий доспех, открывающий мощные ручищи до локтя. Словно почувствовав на себе взгляд, могучий муж повернул к девочке волевое, уже не молодое лицо.
