Нарисованные шрамы - страница 19

Когда я возвращаюсь в свои апартаменты в восточном крыле, то нигде не нахожу Нину: ни на кухне, ни в гостиной, поэтому направляюсь в ее спальню, которая также оказывается пустой. На секунду я предполагаю, что она передумала и каким-то образом сбежала. Я разворачиваю инвалидное кресло, собираясь поднять тревогу, когда замечаю ее, и сжимающее грудь давление, которое я не осознавал, исчезает.

Она сидит по-турецки в дальнем углу библиотеки, спиной к книжной полке, несколько бумажных полотенец разложены на полу вокруг нее. Я проезжаю через гостиную, останавливаюсь в нескольких шагах и наблюдаю. Нина делает какие-то наброски на одном из бумажных полотенец. Они очень схематичны, но я могу различить очертания женщины, держащей что-то перед собой. Большинство остальных бумажных полотенец, разбросанных вокруг, имеют похожие композиции. Некоторые – всего лишь неразличимые линии, другие – более детальны. Меня не было чуть меньше часа. Как она смогла сделать их за такое короткое время?

– Можешь послать кого-нибудь ко мне домой, чтобы привезли мои вещи? – спрашивает Нина, не отрывая глаз от рисунка. – В гостиной есть три большие коробки. Скажи парням, чтобы были осторожны: внутри лежат мои холсты и краски.

– Когда они тебе нужны?

– Вчера. Если уж я тут застряла, лучше потратить время с пользой. У меня выставка через три недели, а готово всего шесть работ. Мне нужно еще девять, а также «большой парень».

– «Большой парень»?

– Моя главная работа. Я заказала для нее холст, он придет на следующей неделе.

Я еще несколько минут наблюдаю за тем, как она работает, замечая, как она время от времени прищуривает глаза на какую-нибудь деталь или наклоняет голову вбок и кусает щеку, когда думает. Ее волосы – это копна спутанных прядей, которые она собрала на макушке и скрепила карандашом. Такое непонятное существо. Так непохожа на женщин, с которыми я привык проводить время. Свежие и опасно притягательные ощущения.

– Мне нужно с тобой поговорить, когда ты закончишь, – произношу я, едва мне удается отвести от нее взгляд. – Я буду в гостиной.

– Ага. – Она откладывает в сторону законченный набросок, берет последнее неиспользованное бумажное полотенце и начинает рисовать на нем.

Кажется, мне дали понять, что я могу идти.

Заехав в спальню за ноутбуком, который я там держу, я перемещаюсь на диван и включаю телевизор. Опираюсь правой ногой на стол перед собой, открываю ноутбук и начинаю просматривать почту. Я почти закончил, когда Нина падает рядом со мной и зевает.

– Извини, увлеклась. О чем ты хотел поговорить?

Я закрываю ноутбук и поворачиваюсь к ней:

– Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала, пока ты здесь.

– Типа пропылесосить и вытереть пыль? – Она морщит нос. – Не помню, чтобы я на это соглашалась. Глажка белья – пожалуйста, уборка пыли – тоже, но я ненавижу пылесосить.

– Разместить несколько «жучков» здесь, в доме, так, чтобы никто не заметил.

Она смотрит на меня со смесью растерянности и отвращения. Видимо, я должен уточнить.

– Подслушивающие устройства. Не насекомых.

– Это очень странная просьба, мистер Петров. Может, объясните?

– С этого момента и далее: Роман. Пожалуйста, следи за тем, чтобы не оговориться, когда кто-то рядом.

– Не оговорюсь, Роман, – улыбается она и подмигивает мне. Черт возьми, она мне подмигивает.

Я вздыхаю.

– У меня есть основание полагать, что, по крайней мере, один из тех, кто подложил бомбу, предназначенную убить меня, находится здесь, в этом доме. Максим поместил в большинство комнат «жучки» два месяца назад, но он не может разместить их в последних нескольких комнатах без риска быть замеченным.