Незнакомец вежливо поклонился:
– Извините, я, кажется, напугал вас, юноша?
– Есть немного, – ответил Никита, – вы так тихо подошли, и я просто не ожидал увидеть здесь кого-то в столь раннее воскресное утро.
– Для тех, кто не работает, каждое утро воскресное, – пошутил старичок и продолжил, – я люблю ранние прогулки, так как в моем возрасте уже не позволительно долго спать. Время быстро бежит, а еще хочется получить много впечатлений.
– От моей картины, например, – съязвил Никита.
– Почему нет, очень хорошая картина. Вы художник? – спросил старичок.
– Вроде того, во всяком случае, очень хочется им стать, я имею в виду настоящим художником, – ответил молодой человек.
– Ну что ж, я думаю, у вас это получится, – старичок лукаво улыбнулся. – А как вас зовут, юноша? Может быть, я разговариваю с будущим гением и даже не знаю его имени.
– Скажете тоже, гением, – засмущался наш герой, – а зовут меня Никита Ларионов, а вас?
– А я Прохор Петрович, вот и познакомились. – И старичок пожал Никите руку.
– Прохор Петрович, а вам правда понравилась моя работа? – спросил юноша, с интересом глядя на нового знакомого.
– Правда, только ты на меня не обижайся, но… ничего, что я перешел на «ты»? – прервал свою речь старичок.
– Да, конечно, ничего, а на что я должен не обижаться – насторожился Никита.
– Так вот, не обижайся, но мне кажется, что в твоей картине нет главного, – и Прохор Петрович многозначительно посмотрел на молодого человека.
– А чего главного? – не понял Никита.
– В твоей картине нет музыки, – сказал со знанием дела старичок.
– Но я вроде не музыкант, и кисть в моей руке – не дирижерская палочка, – сострил Никита.
– Ты, наверное, считаешь, что я выжил из ума? Хотя в моем возрасте это с некоторыми случается. Постараюсь тебе объяснить, что я имею в виду. – Прохор Петрович не спеша уселся на траву и продолжил. – Как человек воспринимает окружающий мир? Он видит и слышит. Правда, я встречал людей, у которых все нормально и со зрением, и со слухом, но они не видят, а смотрят, не слушают, а хлопают ушами. Но не о них сейчас речь. Так вот, в отсутствие одного из этих ощущений: зрения или слуха – деятельность человека станет очень ограниченной, к тому же эти ощущения взаимосвязаны: звуки создают зрительные изображения. Вот, например, мы с тобой сейчас слышим грохот приближающегося трамвая и, естественно, надеемся увидеть трамвай, и мы будем очень удивлены, увидев вместо трамвая велосипедиста или наездника. Так и в изобразительном искусстве, как мне кажется, должна быть неуловимая связь изображения и звука. Если на картине изображен лес, то человек, который смотрит на эту картину, должен услышать пение птиц и шелест листьев. Если изображен водопад – то грохот падающей воды, если поле – жужжание насекомых, море – тихий всплеск набегающей волны и так далее.
Можно подобрать краски и написать очень красивую картину, но чтобы она стала великим произведением, картина должна звучать. Вот это я и называю музыкой. – Старик замолчал. Воцарилась тишина. Никита, не мигая, смотрел на Прохора Петровича и не мог понять, как этот маленький, старый человек так легко и просто объяснил то, что Никита так долго искал, чего ему не хватало в работах. Старичок, заметив удивление Никиты, спросил:
– Ты сейчас думаешь, откуда я это знаю?
– А вы еще и мысли читаете? – в свою очередь спросил молодой человек, продолжая удивляться.
