Дома я оказалась часа в четыре, утром надо было опять в отделение, но это уже не пугало. Выкрутимся. Только коснувшись головой подушки, уснула.
Будильник, кажется, хотел расколоть мою голову на две части. Подумав, я позвонила на работу и сказалась больной. Все равно ехать к следователю, а так ещё посплю.
В отделение входила в половину двенадцатого, меня проводили к Шаврову, он, кажется, ещё не ложился. Пил кофе, задумчиво пялясь в стену.
— Кем вы ему приходились? – начал с простого. Вчера тоже спрашивал, но или забыл, или видел толк начать с начала.
— Я организатор его выставки.
— Вы дружили?
— Да, мы быстро нашли общий язык, я частенько заезжала в мастерскую попить чаю. Часто мы там обсуждали детали выставки.
— И вчера?
— Нет, вчера я весь вечер пыталась его вызвонить, но безуспешно, нужно было обсудить распределение картин по залам, сегодня был мастер, собирающий выставочные конструкции, я хотела уже дать ему что-то в работу, – блеф чистой воды. Мастер, действительно, приезжал, но по другому вопросу, однако за правду мои слова сойти могут. – В итоге решила скататься, зная, что Гарри... Игорь, – поправилась я, – что он поздно ложится спать.
— А в квартиру как попали?
— Код домофона знала, а дверь была открыта.
— И вас это не смутило?
— Она у него постоянно нараспашку.
— Ясно. Как я понял, о том, что он наркотики принимал, вы не знали?
— Нет, – покачала я головой, – при мне он никогда... и вообще выглядел адекватным, я даже не думала, что он такое способен.
Допрос вышел коротким, но легким день быть не обещал. Только я вышла из отделения, как позвонили с работы, срочно надо мчаться туда, аврал. Я не стала спрашивать, по какому поводу, и так понятно.
Алла, только увидев меня в дверях, схватила за руку, уставившись своими глазищами, прошептала:
— Это правда?
— Что именно?
— Ты видела, как убили художника?
Я вздохнула. Вот так сплетни и разлетаются.
— Во-первых, его никто не убивал, – обойдя девушку, я двинула в сторону кабинета, она смешно семенила следом на высоких каблуках. Я-то в джинсах и кофте, даже непривычно в таком виде являться на работу. Ладно, простят. – Во-вторых, ничего я не видела.
— А как же... В интернете пишут...
— Что я видела, как его убили?
— Нет... Что сотрудница галереи обнаружила тело.
— Так с чего ты взяла, что это я, – спросила ее, тормозя у двери в кабинет.
— Ты же выставкой занимаешься.
— Ничего я не видела, – отрезала сердито, заходя в кабинет и тут же натыкаясь взглядом на Николаеву.
— Ой, прости, забыла сказать, – тоненько проблеяла Алла.
Конечно, забыла, с твоими-то мозгами, девочка ты моя красивая, добрая, но совершенно бестолковая. Говорить этого вслух я, конечно, не стала, тем более что Алла ретировалась, а я так думала, скорее, от злости. К разговору с Натальей была совершенно не готова. Войдя, закрыла дверь и посмотрела на женщину. Выглядела она не очень: бледная, опухшая, с красными глазами, видно, что много плакала. А я ведь ни слезинки не проронила, кстати. Может, ещё не осознала? Осознаешь тут, носясь, как оголтелая.
Наталья тоже меня рассматривала это время, я села за стол, говоря:
— Слушаю вас.
Женщина покачала головой.
— Ну и дрянь, – высказалась все же, – бессердечная дрянь.
Ну отлично, Гарри умер, а мне ещё с этой дамой неизвестно сколько разбираться.
— Вы закончили? – поинтересовалась спокойно.
— Какой же он был глупый... Променять меня на обычную шлюху... – и тут же жалобно добавила. – Как он умер? Ты же была там?
