Художник слышал панику, но не желал открывать своих глаз, пока не закончит, хоть и мог себе такое позволить, но интрига была слишком захватывающей и драгоценной.
Растянул своё удовольствие и открыл отдохнувшие глаза лишь, когда первая капля дождя коснулась лица. Душа была нарисована, вновь потребовалось немного времени – видимо, опыт, а то, что позади – это лишь необходимое подаяние.
Улыбка растянулась по лицу, и ровные зубы показали, что они есть. Гордость и удовольствие проникли в сердце и заставили его возвышенно стучать.
Душа напоминала огромную стаю диких волков. Но на полотне изображены не голодные волки, а беззащитные деревья. Кисть посчитала, что душа двух деревьев, что дотронулись небес, не так уж и важна – важнее было место, в котором два дерева решили начать и закончить свою жизнь.
Эйфория художника иссякла, когда гром прорезал небеса, затрещал, как от удара молота, и дождь полил ручьём. Всё бы ничего, но на небе не осталось ни тучки, и дождь уже был невозможен, но всё же он пошёл.
Испуганные взгляды всех людей рванули к небесам, будто надеялись найти хоть одну маленькую тучку, а душа беззащитного леса заметалась по полотну, заколыхалась, пытаясь найти выход, но полотно для души, как для человека лабиринт. Она менялась на глазах и всё ещё сияла, но уже не так. Новый свет не был вкусным, он был горьким и на вкус, и на свой аромат.
Впервые художник ощутил страх перед своим талантом, да и то ещё было не время.
Ещё миг, и деревья заплакали. Зарыдали, затянули всю боль под чужую мелодию. Сначала тихо и осторожно, как люди, а потом завыли, не стесняясь ничего, как раненые звери, как голодные волки. Их вой был невыносим для слуха, сводил с ума, внушал пустые мысли. Люди падали на колени и закрывали уши, вдавливая в них ладони, но деревья лишь громче рыдали, заставляя людей не падать, а бежать.
Арлстау внимательно вглядывался в каждое дерево, что было доступно взгляду, и, действительно, видел в них лица и слёзы. Все деревья рыдали, кроме тех двух – тем было не о чем плакать.
За несколько минут не осталось никого, кроме художника и загадочного незнакомца. Все запрыгнули в автомобили и экскурсионные автобусы, и, как ошпаренные, покинули лес с большим желанием в него не возвращаться. Даже торгаши бросили всё и сбежали, не желая узнать, что же будет дальше.
А дальше наступила тишина. Деревья прекратили вой, а незнакомец с бесстрашным интересом вникал в лицо художника, который стыдливо прятал взгляд, словно чувствовал себя виноватым.
–Объясни, что это сейчас было или повтори пожалуйста, – воскликнул изумлённый незнакомец, выдавив из себя смешок, но тут же добавил. – Я шучу на счёт повторить.
Не дождавшись никакого ответа от не менее изумлённого художника, он выбрал иной путь:
–Знаешь, я застал рождение этих деревьев и считал это единственным чудом Земли, но что я вижу? – спросил он, восторженно взмахнув рукой в сторону полотна. – Что это за Божественное творение? Если бы это, всего лишь, приснилось, то я также бы видел весь мир. Но я не сплю, и мир, как раньше, видеть не осмелюсь! Так ответь же мне, художник, что это? Как называется твоё творение и почему оно влияет на весь мир?
Лесть всегда была в моде, но ею не очаровывают, хотя улыбка художника выдавала, что он испытывает удовольствие от лести.
–Почему вы решили, что оно божественно? – ответил художник вопросом, его смутило это слово, ведь только что он распугал людей, изгнал их из Святых земель.
