Я нашёл на неё ссылку в инстаграм. Там она вела страницу. Но в её блоге Игорёк занимал не самое центральное место, а фото были ещё эротичней. Видимо Игорька это не смущало. Ещё час я читал блог Игорька, а потом попросил прислугу подать мне обед в комнату.
На обед был борщ, с куском постной говядины, пюре с бараньим стейком, винегрет, гранатовый сок и несколько песочных печений.
Поесть я любил.
Поев, я продолжил знакомиться с блогом бывшего обладателя моего тела, и нашёл ссылку на «одноклассников», его мамы Варвары Казимировны.
Но ничего интересного я там не нашёл. Пустые разговоры ни о чём.
А вот папа Игорька был мной найден только в «Контакте». Но там, кроме регистрации ничего не было. Даже фото не было.
Часов в шесть, ко мне в комнату, без стука, зашёл десантник и переспросил, действительно ли я хочу отправить дочери Березина сто тысяч долларов. Я сказал, что хочу, но будет лучше, если их она получит от меня после похорон.
Десантник пообещал завтра закинуть мне деньги на карту, и сообщил, что похороны Березина послезавтра – 16 апреля.
До похорон, я не хотел видеть Катю. Мне хотелось, но просто её увидеть, смысла нет. А открыться нельзя. Как она будет вести себя на похоронах? Если десантник что-то заподозрит, то он решит, что я убил его сына ради тела и тогда…. Понятно, что тогда.
На кладбище, меня привёз водитель десантника, Женя. Это был Длинный, крючковатый, нескладный мужчина лет сорока.
Хорошо, что он не был разговорчив.
Мы приехали вслед за катафалком. Катя и Вадим с Аней шли впереди. Я шёл где-то в середине процессии.
Тут шло множество моих знакомых. Я даже не ожидал, что они все соберутся на мои похороны.
Были даже те, с кем я поссорился и те, к кому испытывал презрение.
Интересно, я первый человек, наблюдающий за своими похоронами со стороны?
У могилы обо мне говорили много хорошего и в общем, не врали. Катя плакала. В общем, обычные похороны.
Когда мой труп опускали в могилу, что-то во мне ёкнуло, и я даже прослезился. Дыхание спёрло и отпустило только тогда, когда комья застучали о крышку гроба.
Всё равно было как-то не по себе. От ключиц до плеч и внизу живота, немело.
Потом все поехали ко мне домой. Там был обед и кутя.
Я не переваривал все эти обычаи, и мои дети об этом знали. Но я не мог сказать, что они делали неправильно. Им жить в этом обществе.
Когда обед почти закончился я подошёл к Кате. Она за стол и не садилась.
– Вам нужна финансовая помощь?
– Нет. Спасибо. Папа оставил мне денег.
– А я бы не мог поговорить с Вами наедине.
– О чём?
– Я думаю, мне есть, что Вам сказать.
– Ладно. Давайте пройдём на кухню. Там кроме грязной посуды никого.
Когда мы вошли на кухню и сели, я сказал.
– Катя! Могу ли я попросить вас не кричать, чтобы я вам сейчас не сказал?
– А что вы собираетесь мне сказать?
Наверное, говорить пока не время.
– Чтобы не сказал, сумеете не кричать?
– Попробую.
– Постарайтесь. «Клубничный дед мороз». – это был код, пароль о котором мы когда-то с Катей договорились. Человеку, который скажет этот пароль, нужно верить.
– Это вам папа сказал? Вы что-то хотите мне передать?
– Ну, во-первых, вы не сказали отзыв: «Смородиновая снегурочка».
– Да. Это было так давно, что я почти забыла.
– А зря. Во-вторых, я переведу вам ещё сто тысяч долларов. Плюс к тем, что перевёл вам папа.
– Вы знаете о деньгах? Почему он умер?
– Это потом. Пока я хочу, чтобы вы мне, безусловно, верили. Как папе.
