***
На плоских тарелках с библейскими сюжетами лежали малосольные огурцы, шматок квашенной капусты и тонкими ломтиками нарезанная семга. В центре стола дымилась кастрюля с картофельным пюре, а сбоку покрытые мелким потом запотевшие стопки и бутылка беленькой.
Женя подкладывала гостям на тарелки горячее, слушала, подавляя улыбку, сдержанно-веселый разговор и не сразу заметила в дверях Егора. Словно обожженный какой-то радостной злой решимостью, он прошел к столу, коротко прищурившись на бутылку, посмотрел на гостей.
– Душевно рад и с легким сердцем принимаю вызов. Приступим. Где бокалы?
Егор стремительно выпил одну, поморщившись, затряс головой, налил вторую и опрокинул в рот словно в лохань бездонную. Женя посмотрела на Егора с тревогой, а на гостей с извинением, сказала мужу почему-то шепотом:
– Ты вроде зарекался…
Начиненный какой-то взрывчатой злой радостью, Егор оборвал:
– Зарекалась свинья чегой-то не есть, бежит, а их два лежит.
Женя поставила на стол сковороду, в которой что-то скворчало, взглянула на Егора серьезно, сказала веселей:
– Гляньте, да он нарезался!
Гости переглянулись, улыбнулись и продолжили закусывать. Гостей было двое: мужчина лет сорока был одет в дорогую итальянскую рубаху и брюки от костюма двойки. Тоже импортные. Его спутница, Анна, в легком платье в клетку и широкой синей юбке была мила, неразговорчива и больше слушала. Изредка она обращала взгляд на Егора, и казалось Егору, к тому моменту уже изрядно захмелевшему, что взгляд этих глаз был дружелюбен и ласков. Анна оказалась банкротным адвокатом, ее спутник, Женин однокашник, – внешним управляющим. Уже за полночь, когда в кухне остались Егор с Анной, а над столом слоился и таял под потолком густой табачный дым, Егор сидел, тяжело упираясь грудью в стол, а взглядом в Анну, и между пальцами его левой руки торчал окурок сигареты.
– Начистоту?
Анна сощурила монгольские с ярким блеском глаза, ответила, откидывая непослушную косичку со лба.
– Обязательно.
– А я серьезно.
– Валяйте!
– А вдруг страшное?
– Ладно, я за стул схвачусь.
Егор вдруг заговорил со сдержанным волнением:
– Есть такие фонды – они финансируют судебные процессы, могут выкупить права истцов. Если выиграем апелляцию, то можно будет продать таким фондам… – тут в глазах Егора загорелись голубые бриллианты, – или банку предложить отступное, чтобы его руководство не село торжественно в лужу перед акционерами. Но одному мне не справиться…
Егор посмотрел на Анну смиренно и выжидательно.
– Ах неужели нет?
Анна коснулась руки Егора пальцами, улыбнулась обворожительно.
– Ну почему же нет?
Проговорили до рассвета. Решено было действовать так. Разбить процесс на три стадии, не привлекая к процессам внимания на первых двух и, напротив, создать информационный фон стадии заключительной. На первой предполагалось подать иск в районный суд с требованием о возврате тех денег, которые были депонированы Егором и списаны банком. Тактически на этом этапе важно было зафиксировать в судебном решении недобросовестность кредитора, создать преюдицию, а на следующем этапе предъявить банку новый иск с требованием о возврате неосновательного обогащения в размере разницы между текущей ставкой по кредиту Егора и ключевой ставкой ЦБ. Таким образом, если удастся выиграть этот второй процесс, то можно будет перейти к третьему заключительному акту – коллективному иску. Для этого придется найти двадцать истцов, которые согласятся предъявить банку требования о снижении ставки по кредитам и возврате неосновательного обогащения.
