Наступление Нового времени вовсе не означало торжества разума. Зачем вводить читателя в заблуждение относительно сути западной системы. Просто люди, вышедшие из «пещер и могил» средневековья, обрели свободу для накопления и грабежа.
Эта же картина видна повсюду в Европе и мире. Колумб точно так же мечтал о богатстве, золоте, валяющемся под ногами, о власти, о том, что когда-либо станет наместником короля в далеких и волшебных странах, что ему за его подвиги пожалуют титул «великого адмирала» Западного океана. Мы увидим, как он в дальнейшем торгуется, словно Шейлок, настаивает на все новых и новых привилегиях себе и своему семейству. Хотя Колумб вроде и заявлял, что ему не нужны почести и прибыли, он сразу же после своего возвращения в Кастилию (1504) занялся выбиванием денег у казны: сыну рекомендует добиваться, чтобы их высочества выполнили то, что ему обещали в соглашении и в патенте. Адмирал желал заполучить 60 тыс. песо (четверть тонны чистого золота), а в дальнейшем надеялся иметь не меньше 10 млн. мараведи в год (100 кг. золота). Такие огромные доходы получали в Кастилии лишь богатейшие магнаты. Образ Колумба, как «светлого жениха», выписанный поэтом Н.Гумилевым, вряд ли подходит. Скорее его воспримем как «легенду», выдуманную трубадурами Запада:
То Колумб светлее, чем жених
На пороге радостей ночных,
Чудо он духовным видит оком,
Целый мир, неведомый пророкам,
Что залег в пучинах голубых,
Там, где запад сходится с востоком…
[121]Не видевшие прежде таких существ туземцы восприняли пришельцев как посланцев бога. Завоеватели внешне выглядели, как «высшая раса». Б. Диас так описал главнокомандующего Кортеса (тому было 34 года): «Что же касается внешности Кортеса, то он был привлекательным, статным и сильным. Лицо его имело пепельно-серый оттенок; оно было бы красивее, будь немного длиннее. Выражение лица едва ли свидетельствовало о веселом нраве. Его взгляд был большей частью серьезным, но он мог, когда хотел, придавать своим глазам большую любезность. Он был хорошим наездником, искусным в обращении с любым оружием, в сражении как в пешем, так и в конном строю и, что самое главное, он обладал мужеством, которое не останавливалось ни перед чем. Если Кортесом овладевала идея, то его уже невозможно было заставить отказаться от нее, в особенности в деталях военных». Такой предводитель, сумевший держать в руках испанских рыцарей, только и мог подчинить своей воле и племена индейцев. «Все, как предводители, так и простые солдаты, добровольно отдали бы за него жизнь». «Высшая раса» покажет вскоре туземцам ее истинное лицо.
Опять-таки и Новый Свет нельзя представлять земным раем с идеальной человеческой популяцией, которую злые конкистадоры якобы погубили. Доколумбова Америка, конечно же, менее всего походила на райское место. Тут велись страшные истребительные войны между племенами. Этому сопутствовали акты невероятной жестокости. Освящение главного храма ацтеков предположительно было отмечено жертвой в 80000 человеческих жизней. Глауна Карас, вождь инков, говорят, бросил тела 20000 убитых карангов в озеро Ягуаркоха за несколько лет до прибытия испанцев. Туземцы на Багамских и Больших Антильских островах к моменту встречи с Колумбом были уже порабощены воинствующими племенами соседних карибов. Цари угнетали своих вассалов, хотя порой вынуждены были платить за это немалую цену. Их не только убивали и приносили в жертву при поражениях, но, по давней традиции майя, царь обязан был проводить ритуал кровопускания (из собственных гениталиев и языка). Может это и неплохой пример для иных наших политиков, чья болтовня и распущенность стали притчей во языцах. Да и народ майя считал, что кровь властителя угодна богам. Значительная часть индейцев восприняла христианство. Была ли их менталитету понятна жертва Христа, пострадавшего за людей? Трудно сказать. Но многие приветствовали Колумба как освободителя, говоря: «Приди и посмотри на людей с небес».
