Моя готовность быть покладистой милой девочкой трещит по швам, грозя превратить тихую усадьбу в поле боя… И в этот момент из дома мне навстречу вся сияющая и в слезах выбежала…
– Васюш, – шепчу я.
Василиса Петровна, а привычнее, Вася была с нами, сколько я себя помню. Себя она предпочитает называть домоправительницей, потому что слово «экономка» её оскорбляет. Когда я была маленькой, Вася одна тащила всё хозяйство, а заодно занималась моим воспитанием. Та ещё, надо сказать, воспиталка!..
Постепенно штат прислуги сильно расширился, но у нашей домоправительницы дел стало ещё больше. Васю в этом доме боялись все. Папа любит пошутить на тему, что тоже её побаивается, но на деле он очень её ценит и уважает. А она всегда очень тонко чувствует грань в общении с ним и отлично знает, когда можно поучить его или даже покомандовать, а когда стать слепой или глухонемой и спрятаться от греха подальше.
Вообще, Вася у нас кремень, и, признаться, я не могу припомнить ни единого раза, чтобы она плакала. Не было такого… Вот до этого момента. Я даже испугалась немного и не сразу поняла, что женщина просто очень соскучилась. Она обнимала меня, гладила, целовала и продолжала всхлипывать, совершенно не обращая внимания на присутствие мужчин. Вряд ли им когда-либо ещё выпадет возможность увидеть эту грозную несгибаемую женщину в таких растрёпанных чувствах. Я и сама не выдержала и расплакалась. А ведь собиралась изобразить перед гостями гордый айсберг. Вот же, Васька – расклеила меня!
– Господи, Евочка, деточка моя родненькая! Да что же ты худенькая такая! – причитает она.
– Вот уж кто бы говорил, Вась! Ты сама, похоже, вниз стала расти.
Василиса всегда была маленькой и очень миниатюрной женщиной, а со своей вечно короткой стрижкой, уложенной ёжиком, она вообще походила на подростка.
Я же за эти годы немного выросла, окрепла и округлилась в стратегических местах, и Вася мне теперь казалась ещё более хрупкой.
– Ох, Ева, что же это я… – встрепенулась вдруг Вася и кивнула на наглого гостя, который, как оказалось, уже вытащил себя из кресла и сейчас топчется позади меня. – Познакомься, деточка, это Марк…
– Новый охранник? – перебила я её и, пока никто не успел возразить и оскорбиться, обратилась к этому самому Марку: – Возьмите мои вещи и отнесите наверх, и побыстрее, пожалуйста. А ещё переоденьтесь, вы здесь не на прогулке.
– Чего-о? – откровенно прифигел Марк, а в его глазах я уже прочитала целый перечень цветистых посылов. Ан нельзя – он-то уж точно знает, кто перед ним. – Ты, мелкая, совсем берега попутала?
Игнорируя этого хама, я перевела взгляд на Васю.
– Василиса Петровна, а кто это у нас такой невоспитанный грубиян?
Моя нянечка, знавшая меня с пелёнок, с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза, и отчиталась деловым тоном:
– Евлалия Тимуровна, познакомьтесь, пожалуйста, это Марк Львович, брат Ангелины Львовны.
Я нахмурилась, а Вася, безошибочно угадав мой следующий вопрос, поспешила пояснить:
– А Ангелинина Львовна – это спутница Тимура.... Альбертовича. – И с подозрением глядя на меня, Василиса добавила на всякий случай: – Его сердечная подруга.
Был, конечно, соблазн, сказать, что папину спутницу звали как-то по-другому и что к его сердцу все эти спутницы не имеют никакого отношения… Но, взглянув на Васю, я прикусила язык и обратила всё внимание на Марка, будто речь идёт только о нём.
