Я успел несколько раз взмокнуть и обсохнуть от переживаний. И минимум пару раз проболтался. Один раз ляпнул про гипсокартон, а потом изворачивался, рассказывая, что это новый такой строительный материал, который немерено денег стоит, и особо выпендривающиеся латышские буржуи из него разные извращения в комнатах делают – фальшивые камины, арочки, выступы. И еще раз, точно, назвал Красную армию – Советской. Возможно, я еще и больше раз ляпался, но просто об этом точно не знаю. А оперуполномоченный – он не такой простой: вроде бы простые вопросики задает, мирным тоном, будто пенсионер о даче рассказывает, а взгляд-то у него стальной. Время от времени как взглянет – и чувствуешь, капец тебе пришел. Увидели тебя насквозь, и все вранье твое – тоже, сейчас резолюцию наложат: «Шпион. Расстрелять на месте».
От таких мыслей у меня не только сердце билось чаще и пот выступал, но и моча накапливалась неотступно, потому я решил этим воспользоваться и, извинившись, попросился в уборную.
И Филипп меня отвел, и орлиным взором смотрел на действия мои, и руку на кобуре держал. А что мне делать оставалось? Либо бежать, либо мочиться. Бежать я не стал.
И еще с час допрос продолжался. Затем Андрей Денисович встал, размялся малость и сказал:
– Посиди-ка тут с Филиппом, а я в штаб схожу. А вернусь, тогда пообедаем и дальше работать будем.
Вот мы и дальше сидели. И молчали все время. Я только воды попросил, а Филипп мне молча стакан дал и налил воды из графина. Даже на «спасибо» не ответил. Интересно, он такой от природы или от сознания исполняемого долга?
А Осинин пошел в штаб батальона. Медленно пошел, потому что чувствовал себя не очень здорово. Дело пахло обострением малярии, а как только Андрей Денисович вспоминал о необходимости лечиться, так ему становилось еще хуже. Больно «хорошие» были воспоминания о лечении: водочную рюмку хины враз проглотить, а завтра повторить. Потом питерские врачи удивлялись, как он не оглох от таких лошадиных доз. Будь он неладен, этот «старый кавказский метод»! Потом и по-другому лечиться пришлось. И акрихином. И клопами. Только помогало оно лишь на время. И стоит понервничать или простудиться, как старая зараза выползает на свет.
Комбат и военком стояли возле штабного блиндажа и о чем-то спорили. Но, когда он подошел ближе, спор прекратили. А военком даже с ехидцей спросил:
Конец ознакомительного фрагмента.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
