— В частную школу. Пансион, — медленно, по слогам произнес Слава.
— Нет... — В грудь словно кол вбили. Прямо в сердце. — Ты не мог! Не имел права! Нет!
— Да, Лена! Да! — Слава нахмурился еще больше. — Тимур мой единственный ребенок. Других нет и быть не может. Сама знаешь. Я не могу позволить тебе забрать его у меня.
— Я... Я не забирала его. И не планировала. — Слов не хватало. Воздуха тоже.
Мисюров много раз угрожал отобрать сына. Это была его особая игра — вытягивание из меня сил и нервов. Но никогда, ни в шутку, ни намеком, он не ставил перед фактом, что Тим не вернется.
— Ты, возможно, и не планировала. А вот он... — Слава многозначительно хмыкнул. — Шахов и спрашивать не будет, когда узнает условия одной маленькой сделки. Ты и рот раскрыть не успеешь. Считай, что я спас нас обоих. И нашего мальчика. Не благодари!
***
Следующие полдня превратились в настоящий кошмар. Я не знала, как сообщить маме новость о сыне. Все падало из рук. А в голове крутилось одно сплошное «Нет!», «Нет!» и «Нет!». По кругу, как на адской карусели.
— Мисюров не мог так поступить!
Мама догадалась о случившемся по моему лицу. Вошла в квартиру, глянула на меня и села там, где стояла. На пол.
— Уже смог.
Я опустилась рядом. Сил не осталось совсем. Даже обняться.
— Ну он и мерзавец! Ну и гад...
— Хочется верить, что это сон. Просто дурной сон. После которого я проснусь и поеду в аэропорт встречать Тима.
— Может, Слава еще одумается? Вдруг он так сказал, чтобы нагадить тебе? Расстроить?
— Он уже отправил Тима в какую-то школу. Пансион.
— Боже... — Мама закрыла лицо руками.
— Даже увидеть его не разрешил. Хотя бы спросить, хочет ли Тим там учиться...
Наверное, если бы я расплакалась, стало бы легче. Но слез не было. Внутри словно плотина выросла, которая перекрыла всю воду.
— Девочка моя... Как же так?..
— Мам, я не знаю.
— Сволочь! Какая же он сволочь! Удобно устроился. Все детские болезни и бессонные ночи с Тимом была ты. Детский сад и первый класс — всё на тебе. А сейчас, когда нашему мальчику уже девять, Слава решил поиграть в отца? — Мамин голос в конце сорвался. — Или это его очередная извращенная месть?
— Тим его единственный ребенок. Наследник. Других нет и не будет. — Я уронила голову в открытые ладони. И до боли зажмурилась.
Хотелось ощущать хоть что-то. Боль в теле была гораздо легче того, что творилось на душе. Болью можно было отвлечься. Она могла смягчить ужас, который постепенно начал доходить до разума.
— Так если единственный, теперь нужно портить ему жизнь? Лишать счастливого детства? Лишать матери? — Мама всхлипнула и сама обняла меня. Крепко. За двоих.
— У Славы другие ценности.
— Нет у него никаких ценностей. Гниль одна и паскудство!
— Ты же знаешь, как он носился с идеей наследника. Мечтал передать Тиму настоящую империю.
— Да! — Маму передернуло. — Так старался, что пустил по миру твоего отца. Довел его до банкротства и болезни! А тебе запретил даже смотреть в сторону других мужчин.
— Он боялся, что у Тима появится отчим. Хотел быть незаменимым.
Я столько раз слышала из уст Славы эти слова, что они отпечатались на подкорке.
Его ревность, страхи. Его дикое желание реализоваться в отцовстве. Доказать всем, что он такой же полноценный. Что у него всё, как у других. Что он лучше!
Большинству мужчин после развода было плевать на своих детей. Любое участие заканчивалось подарками два раза в год, на Новый год и день рождения. И алиментами.
