Парень прикурил еще одну сигарету и выдохнул облако дыма.
– Тот, кто это сделал, сейчас мертв. Такие дела.
– Ситуацию этим не исправить, – заметила Хендрикс.
– Нет, не исправить, – паренек произнес это как констатацию факта, никаких оправданий в голосе, отчего Хендрикс по какой-то непонятной причине почувствовала себя неловко.
«Как все сложно», – подумала она. И вздрогнула.
– Да уж. Что ж, увидимся, наверное.
Почти повернувшись, Хендрикс заколебалась, уставившись на его лицо, скрытое в тени.
Она наклонила голову.
– А имя у тебя есть?
– Не загоняйся. Если ты планируешь зависать с Порцией и этой толпой, тебе все равно придется его забыть.
Он спрятал недокуренную сигарету за ухо и исчез через щель в заборе, прежде чем Хендрикс удалось ответить.
* * *
Девушка услышала плач Брейди, как только зашла в дом, и мысленно дала себе оплеуху. Похоже, она убавила громкость радионяни.
В последний раз, когда она проверяла его, он крепко спал. Но как давно это было? Час назад? Больше?
Как сильно она налажала?
– Я иду, медвежонок. – Она отодвинула полиэтиленовую пленку от лестницы и поспешила мимо покрытого гипсовой пылью кирпича и оголенных балок. Рыдания Брейди были сиплыми, как в тех случаях, когда он подолгу плакал.
Когда Хендрикс добралась до детской, она увидела, что малыш стоит в кроватке с красным зареванным пухлым личиком. А отвратительная говорящая игрушка бубнит откуда-то с подоконника.
«А… Б… В… Г… споешь со мной?» Кукла неестественно басила, и этот звук был таким же противным, как скрежет камней по наждачной бумаге.
– Медвежонок, прости, – пробормотала Хендрикс. Она прошла через комнату, чтобы выключить куклу. Голос постепенно стихал, становясь высоким и растянутым, прежде чем смолкнуть совсем. Этот звук всегда вызывал у Хендрикс ощущение, будто кого-то душат.
– Ха-ха, – сказал Брейди, протягивая к ней ручки.
Ха-ха – так Брейди называл Хендрикс. В данном случае эту фразу можно было перевести как «Хендрикс, вытащи меня из этой детской тюрьмы и поиграй со мной».
Хендрикс печально покачала головой.
– Нет, медвежонок, никаких ха-ха. Тебе нужно вернуться в кроватку.
Брейди указал на пол. Хендрикс проследила взглядом, куда тыкал его коротенький пальчик, и увидела у подножья кроватки потрепанное вязаное одеяльце. Его связала мама, и Брейди не мог без него уснуть.
Хендрикс подняла одеяльце с пола.
– А теперь ложись, – сказала она. Малыш плюхнулся на попу и улегся на бочок. Он высунул пухлую ручку сквозь загородку своей кроватки. Она протянула ему одеяло. – И закрывай глазки.
Он прижал одеяльце к груди и зажмурился.
– Какой ты хитрый, – сказала Хендрикс, вставая.
Она растерла ладошками плечи – опять все в мурашках. Было ужасно холодно. Хендрикс осмотрела комнату Брейди. Ее взгляд упал на открытое окно за спиной самой отвратительной в мире куклы. Должно быть, Джиллиан забыла запереть его.
Она закрыла окно, прокрутив ручку до щелчка. Так намного лучше. Судя по звуку ветра снаружи, ночью будет ураган.
– Засыпай, медвежоночек, – сказала Хендрикс, шагнув обратно в коридор и осторожно закрыв за собой дверь.
Девушка направилась в свою комнату, чтобы посмотреть что-нибудь на ноутбуке. Скорее всего, она задремала, потому что в следующий момент уже лежала лицом в подушку, а уставшее тело налилось свинцом.
Она точно не понимала, что именно ее разбудило, но, перевернувшись на бок, увидела, что ее сотовый светится. Спросонья она подняла его и уставилась на экран. Сообщение от мамы:
