Когда Ансалту и Утюг вернулись к комендатуре, то во дворе, кроме возившегося под капотом «УАЗа» бойца и скучающего рядом со входом в здание часового, никого не увидели. Дверцы машины были открыты, а из установленных в салоне динамиков лилась мелодичная песня на таджикском языке. Оба чеченца поняли, почему здесь не был услышан шум с дороги. В кабинете начальника горел свет.
– Надо постараться обойтись без стрельбы, – не сводя взгляда с часового, проговорил Утюг. – Застава рядом.
Отсоединив штык-ножи с отобранных у конвоиров автоматов, они стали обходить комендатуру с другой стороны. Это было небольшое одноэтажное строение, обнесенное когда-то колючей проволокой, от которой сейчас остались лишь воспоминания. На окнах были решетки и металлическая сетка, защищающая от ручных гранат.
Выглянув из-за угла, Утюг облегченно перевел дыхание. Караульный у входа стоял к нему спиной и наблюдал за работой водителя.
Знаками дав понять, что он берет на себя часового, а Ансалту автомобилиста, бесшумно двинулся вдоль стены. Когда до солдата оставалось полшага, Утюг закрыл ему рот ладонью, прижал голову к себе и несколько раз с силой ударил штык-ножом в область грудной клетки. Водитель даже не расслышал возни, продолжая подпевать магнитоле. Подскочивший к нему Ансалту вогнал нож в спину. Вцепившись в детали двигателя, солдат стал сучить ногами и хрипеть. Но это уже чеченцев не интересовало. Утюг ворвался в комендатуру первым и ударом приклада размозжил затылок солдату, сидевшему за столом с установленным на нем телефоном и радиостанцией. Ансалту, влетев в кабинет, в два прыжка оказался рядом с майором, который в этот момент укладывал в сейф их оружие. Несколько ударов ножом в живот, и комендант повалился на пол, корчась от боли. Между пальцами рук, которыми он зажал рану, хлынула кровь.
– Кому доложил о нашем задержании? – присев перед майором на корточки, спросил вошедший следом Утюг.
– Утром хотел...
– Во дворе твоя машина?
– Да.
– На ней есть спецпропуск?
– Эти номера знает вся республика...
– Понятно. – Утюг выпрямился. С минуту он наблюдал, как Ансалту рассовывает по карманам изъятые у них доллары, затем сделал шаг к майору, который уже начал заваливаться на бок, и воткнул ему штык в шею.
– Интересно, машина исправна? – наконец разложив по карманам деньги и паспорта, спросил Ансалту.
– Ты думаешь, мы сможем проехать через перевал ночью? – вопросом на вопрос ответил Утюг.
– У нас нет другого выхода. Если до утра не доберемся до Душанбе, то уже точно останемся здесь навсегда. Да и светает уже, – он кивнул на окна.
– А Хан?
– Хан имеет здесь своих людей. Будет даже лучше, если эту машину найдут хотя бы в Кулябе. Тогда здесь нас никто искать уже не станет, и Хан спокойно покинет этот район.
– У, шайтан! – неожиданно рявкнул Утюг и ударил себя по лбу.
– Ты чего, брат? – Ансалту испуганно уставился на Утюга.
– Мы забыли про телефон, – Утюг смахнул его со стола, – этот шакал мог позвонить, чтобы на заставе нас встречали!
– Надо уходить!
Выскочив во двор, прислушались. Было тихо.
– Посмотри, что с машиной, а я пока попробую найти форму, – спохватился Утюг.
С этими словами он вернулся обратно. В шкафу висели китель и рубашка майора. Сняв с себя куртку, Утюг стал надевать рубашку на себя.
Вошел Ансалту:
– Что ты делаешь?
– Этот урюк сказал, что его машину знают на блокпостах, но, если в ней будут ехать не военные, могут заподозрить, что угнали.
