Наш мир, построенный на Зле - страница 3

Они пошли служить своим будущим палачам – профессора, учителя, врачи, военные, перешедшие на сторону красных. На что надеялись они? Демократы России с восторгом открывают все новые и новые слои преступлений большевиков – репрессии, голод, ГУЛАГ.

Но просвещенные профессора знали уже тогда – революция с провозглашением уничтожения целых классов не может быть бескровной и цифры убиенных в Французскую революцию, революцию 1789 года или войн Севера и Юга в США в 1860 году примерно равны и составляют 2,6 % населения страны, эти же цифры случились после переворота в России. Невинность жертв переворота, которые подверглись репрессиям во время и после гражданской войны с 1918 года и вплоть до 1956, сомнительна. Крестьяне принимали участие в разграблении и убийстве помещиков, священников, монахов. Красноармейцы убивали непокорных им крестьян и рабочих, уничтожали буржуев, а на замечательных советских полководцах, включая Тухачевского, кровь многих тысяч людей. При подавлении крестьянского бунта в Тамбовской губернии Тухачевский использовал против крестьян химическое оружие и расстрел заложников. Ненависть рождает ненависть, кровь кончается еще большей кровью. Если перед революцией в Российской империи проживало 170 миллионов человек, то потери в революцию и гражданскую войну составили 12 миллионов, при этом только от террора – красного, белого и зеленого – в гражданскую войну погибло 2 миллиона человек.

Еще раз вернусь к письму Томаса Манна – «непозволительно, невозможно было заниматься "культурой" в Германии, покуда кругом творилось то, о чем мы знаем».

Меня поразила та наивность, с которой смотрит в будущее Т. Манн из далекого 1945 года. Мировая экономическая система, уменьшение роли политических границ, инвестиционная деполитизация государств вообще, пробуждение в человеческом сознании своего практического единства, первые проблески идеи всемирного государства.

Но и эти идеи провалились – множество вновь созданных государств и союзов исчезли, а существующие раздирают противоречия.

И вновь вернемся к Америке. Шагая по дороге десегрегации, уничтожения расизма, предоставления равных прав, особенно после достижений Мартина Лютера Кинга, Америка, как ни странно, идет в сторону саморазрушения. Да, ксенофобия, расизм, антисемитизм существуют в каждой стране и невозможно заставить другого человека полюбить тебя, если цвет твоей кожи отличается от его или нелюбовь к евреем или китайцам живет в нем, но возможно создать общество, где за расистские или антисемитские высказывания такой человек будет наказан по законам этой страны, будет сидеть в тюрьме или выплачивать громадный штраф. В Америке эти законы существуют – всеобщее равное право голосовать, быть избранным, равенство перед законом, помощь неимущим. Но что-то вновь пошло не в ту сторону. В девяностые годы я посещала свою подругу, которая преподавала математику в колледже в Бостоне. Уже тогда я была шокирована ее рассказом. Все ученики колледжа были чернокожие, и подруга жаловалась на невозможность отчислить неуспевающих и не желающих учиться без их согласия, так как возможны репрессии преподавателя и обвинения в расизме. Это касалось и приема на работу преподавателей – в преимуществе стоял именно цвет кожи, а совсем не профессионализм. И куда может это привести?

Эта система продолжала действовать на уничтожение индивидуальности и поощрение посредственности, и вершиной политкорректности и толерантности стала возможность обвинить кого угодно и в чем угодно, начиная от собственного соседа и кончая президентом, министром, и вообще любого, имеющего деньги, в сексуальном преступлении, совершенном тридцать лет назад и не доказанном в суде. За месяц до начала войны в Ираке в 2003 году я посещала вечеринку в одном из университетских городков США, или, как любят говорить американцы, ПАТИ, на которой присутствовали около 20 преподавателей университета и их жены. Все очень положительно относились к самой идее начать войну и наказать Саддама Хусейна, так как Америке ничего не угрожает, а неминуемые жертвы кровопролития после начала гражданской войны в Ираке и устранения диктатора, держащего в повиновении воинственные племена, никого не интересовали. Все американцы придерживались единого мнения – официального, и ни у кого не возникло мысли, что оно может быть ошибочным. Среди профессоров было выходцы из разных стран – Индия, Германия, Канада, Китай, Россия. Меня поразило однообразие их мнений, которое наполнило мне полное одобрение любых авантюр, которые исходили из Политбюро Центрального Комитета КПСС в СССР.