– Юрий Александрович, я тут ваш пакет разобрала. Там обгрызенный батон, варенье.
– Поужинай, – усмехаюсь ей и выхожу.
По дороге еще раз набираю Сашу. Контрольный звонок и снова никто не отвечает. Вариантов несколько и каждый надо проработать.
Все-таки приревновала? Надо объясниться.
С другой стороны, может так получится, что у нее кто-то есть. Например, Ромка, или парень, с которым живет. Я же ничего не знаю о ней.
Значит, просто отдам документы и уеду.
Решу по ситуации.
Паркуюсь возле ее подъезда. Ромкиной машины нет. Уже неплохо. Ты, Домбровский, докатился…
Ты идешь к девушке, которая заведомо может жить с кем-то. В принципе она может жить даже в другом месте. Сомнения еще никогда настолько не забивали голову.
Проще кого-то посадить, выдвинуть обвинение, опираясь на факты. Тут фактов и доказательств нет, а чтобы их получить, надо лезть в личную жизнь. Совесть прокурора позволяет лезть только в личную жизнь преступников.
Приехал в никуда, без плана, на одном предвкушении встречи.
Забираю документы и поднимаюсь к Саше в квартиру.
В левом верхнем углу двери на подъезде вижу цифры “19”, в правом “55”. Эти цифры ввожу на домофоне – дверь открывается.
Лишь бы она была дома и у нее не было никакого мужика там.
Нажимаю на дверной звонок и жду. Никто не открывает. Все равно жду.
Теперь мы не прокурор и свидетель, я могу свободно приходить, быть тут столько, сколько надо. Еще раз звоню, за дверью слышу наконец шевеление.
Кто-то щелкает замком и открывает дверь. От осознания, что это Саша, взлетаю.
– Привет еще раз. – Здороваюсь, осматриваю помещение насколько помогает угол обзора. Мужской обуви и одежды не видно. – Можно войти?
– Зачем?
– Хотел поговорить, ты просила узнать кое-что.
– Можно было позвонить, – бубнит моя ворчунья, но впускает.
– Так ты не отвечаешь.
Исподлобья на меня смотрит. Мило хмурит брови.
В коридоре вкусно пахнет жареной картошкой, я вспоминаю, что не ел толком за день.
– Ты забыла свои документы у меня в машине. – Протягиваю ее папку.
– Как? – Тут же меняется в лице. Глаза вверх, вспоминает. – Ты читал?
– Нет, – машу головой, – не имею привычки читать чужие документы и медкарты.
Она выдыхает и убирает документы в комод. А я сейчас жалею, что не открыл их. Правильный, блин. Там как будто тайна какая-то скрыта.
Саша подхватывает живот и прислоняется к стене спиной.
– Ты одна? Я зайду?
– Давай тут, быстро.
– В таких делах спешка ни к чему. – Разуваюсь. Саша закатывает глаза и уходит на кухню. Взглядом выхватываю весь коридор.
– Сейчас расскажу, руки помою, – ухожу в ванную. Всячески показываю, что я ничего не забыл. В коридоре какие-то коробки, но судя по постельному белью в розовых мишках. Детское. Мимишное. Девчачье.
Дочка.
Теперь изучаю ванную. Второй щетки нет, мужской бритвы, мужского шампуня – ничего нет. Саша живет одна. В зеркало вижу, как за спиной приоткрывается дверь и резко оборачиваюсь.
В ванную заглядывает Ахиллес. Кажется, он стал еще крупнее. Пушистый надсмотрщик. Я помню, как меня от Сани отваживал. Не справился.
Я разворачиваюсь и опускаюсь на колени.
– Ну, привет.
Сам не трогаю кота, он подходит, нюхает, потом начинает тереться головой о колено.
– Помнишь меня? Помнишь. За хозяйкой присматривал? – Чешу за ухом. – Молодец. Пойдем.
Саша сидит на стуле возле плиты и жарит драники. На ее большом животе тут же стоит тарелка, с которой она эти драники и ест.
