Борис взял предложенный ему кусок мяса и, пожевав, хмыкнул.
– А те, кто воспользуются моментом и по дешевке скупят основную часть этих чеков… – задумчиво протянул он и вдруг замер, ошарашенно посмотрев на приятелей. – Погодите, ведь это же…
– О, смотрите-ка, – язвительно произнес Егор и коротко хохотнул. – Не прошло и полгода. С десятой подсказки наш полпред начинает соображать.
Нырцов, внезапно осознав размах и масштаб задуманного, от неожиданности даже выпрямился в кресле и на несколько секунд потерял дар речи. Он молча смотрел на приятелей, изо всех сил стараясь понять – разыгрывают они его или нет.
– Но и это еще не все, Боря, – хитро улыбнулся Анатолий. – Далеко не все. Есть еще одна немаловажная деталь. Еще один принципиальный момент, без которого вся эта схема не выглядит полностью завершенной. Знаешь, что должен будет сделать владелец большого количества приватизационных чеков перед тем, как приватизировать то или иное предприятие? Ну, если речь идет о чем-то более или менее крупном, конечно. Мелочевку всякую в расчет не берем.
– Спросить у кого-то разрешения? – сокрушенно покачав головой, грустно улыбнулся Борис. Теперь вся задумка была у него как на ладони. И как же он сразу не сообразил, что к чему?
– Именно! Спросить разрешения! И не у кого-то, а у нас. Потому что этот чудесный закон будет позволять нашему, и только нашему, комитету без объяснения причин запрещать приватизацию любого объекта. Бинго! – тут Толя улыбнулся еще шире и победно развел руками. – Ну, давайте теперь за канувший в лету СССР. Туда ему, убогому, и дорога.
Друзья дружно рассмеялись, чокнулись рюмками и с удовольствием выпили.
– Так что скажешь? – спросил Егор, легонько толкнув Бориса локтем. – Как тебе план?
Нырцов снова пожал плечами.
– Не знаю… – помедлив, ответил он. – Все-таки чересчур сложно, на мой взгляд. Схема невнятная, для многих неочевидная. В нее не поверят. Нужно что-то более понятное, доступное. Чтобы уж наверняка. Ну вот скажи, Толь, как ты планируешь заставить сто миллионов человек встать с дивана и толпиться в очередях за какими-то очередными фантиками? Они и слов-то таких не знают: «приватизация», «госимущество», «акции».
– Это вообще не проблема, – мельком заметил Анатолий. Он открыл бутылку пива и, вопросительно посмотрев на Егора, добавил: – Отполируем?
Его приятель, громко икнув, согласно мотнул головою.
– Давай и мне тогда уж, – попросил Борис.
Толик не торопясь разлил пиво по стоявшим на столе трем высоким бокалам.
– Это, Боря, как раз-таки вообще не проблема, – цокнув языком, небрежно повторил он. – Ты пойми, с народом нужно разговаривать только на понятном ему языке. А какой самый понятный язык для нашего народа? Правильно, язык под названием «халява». Хотя, я с тобою в чем-то согласен. Возможно, имеет смысл дополнительно промотивировать электорат. Объявим, к примеру, что по нашим прогнозам реальная стоимость каждого чека через несколько месяцев станет равной… ну пусть стоимости одной «Волги». Или даже двух. Для верности.
– А с чего бы такому чеку стоить как «Волга»? – ухмыльнулся Борис. – Что за бред-то?
– Да какая разница? – перейдя на низкий шепот, наклонился к Нырцову Егор. – Кого это волнует? Вбросим информацию в массы, она свое дело сделает. А если еще и срок получения чеков ограничить, то будет вообще цирк. Увидишь, народ за ними не просто пойдет, а побежит сломя голову. Только бы успеть, не проворонить такое неслыханное счастье. Драться друг с другом в очередях за эти бумажки будут, помяни мое слово.
