Кончилось все трагично. Власти не пошли на выполнение требований преступников и дали силовикам команду начинать штурм. По вентиляции был подан усыпляющий газ, который лишил террористов возможности сопротивления, но одновременно подействовал и на тех, кто находился под их контролем. ОМОН вошел в здание, расстрелял захватчиков, и сразу же после этого началась эвакуация заложников. Людей, находившихся в бессознательном состоянии, выносили на улицу и грузили в автобусы чтобы оперативно доставить в московские больницы и оказать помощь. Страшное, жуткое зрелище. Картина, которую лучше вообще никогда не видеть.
Странно, но впоследствии Борису не снились ни выжившие, которых клали в автобусы прямо на пол, ни убитые террористами люди, ни даже те, кого чудом удалось освободить во время переговоров с захватчиками. Во сне его преследовало лишь чувство, которое он испытал, идя осенью 2002-го года навстречу опасности. Ощущение непреодолимого страха перед возможностью быть застреленным в самый разгар своей успешной карьеры.
Последствия не заставили себя долго ждать. СМИ и общественность не простили ему такого поступка. Еще долгое время в прессе обсуждался его замаскированный побег с места трагедии. Ведущие телешоу демонстративно задавали неудобные вопросы, снова и снова вынуждая Бориса повторять перед телекамерами выдуманную впопыхах ложь. В сети появилось множество карикатур и дискуссий о том, проявил ли известный политик трусость в тот момент, когда народу нужна была его помощь. Политический рейтинг Нырцова стремительно покатился вниз. Даже те немногие, кто симпатизировали ему, отвернулись. Люди окончательно перестали ему доверять. В 2003-м партия под его руководством проиграла выборы и не прошла в Государственную Думу. Бороться и оправдываться было уже бессмысленно. И Борис решил переждать, подав в отставку, и на какое-то время исчезнув с политической сцены.
Но долго оставаться в стороне от политики было невыносимо. Одно дело – находиться в совете директоров известного банка. И совсем другое – быть на самой верху во власти, принимая непосредственное участие в управлении всей страной. Тот факт, что банк, в котором работал теперь Нырцов, неожиданно оказался фигурантом громкого процесса, связанного с незаконным отмыванием средств, по сути ничего не менял. Второй немаловажной причиной его поспешного бегства с терпящего бедствие судна являлось желание вернуться туда, где были настоящая власть и деньги.
«Идиоты, – с досадой думал Борис, второпях сочиняя версию своего ухода из концерна. – Ну кто же печати однодневок и документы по черной кассе в офисе хранит? Совсем уже мозги у людей отшибло. Можно было все сделать хитрее, я ведь много раз объяснял как. Работали бы еще лет двадцать и горя не знали. Тьфу ты… Дилетанты чертовы…»
Упрек, высказанный Ирой, был, конечно, горьким, но справедливым. Выборы мэра в 2010-м он проиграл, факт. И причина крылась не в фальсификациях, тоже факт. Подтасовки, разумеется, были. Но в таком небольшом количестве оказать существенного влияния на результаты голосования они никак не могли. Дело было совершенно в другом. Правящая партия перехватила мяч и давно уже ведет игру на своем поле и по своим правилам. В итоге, в стране образовалась прослойка населения, которой, видите ли, нужна стабильность и безопасность. Которой, видите ли, жесткую руку подавай. И вот так, наскоком, сделать что-либо с таким менталитетом ой как непросто. А прослойка эта, кстати, весьма внушительная. По его прикидкам, процентов шестьдесят пять, не меньше. Это по самым скромным подсчетам. С такой поддержкой масс можно всю жизнь президентствовать и своих представителей на местах иметь. И как все это только могло случиться? Борису всегда казалось, что либеральные идеи – именно то, что могло прийтись по душе российскому электорату после стольких лет унижений и таких огромных людских потерь, а вот поди же ты… Не прижился либерализм в народе, не вышло. Отторг его организм огромной страны, как будто разглядел в либерализме чужеродную, враждебную ткань.
