Всё же по-русски,
Ну как объяснить по другому, —
Не режь по живому
Эти эффекты побочные,
Связи прочные,
Самостоятельно не проходящие
Без рифм, как проза —
Моя ты доза,
Требующая устойчивого увеличения,
Когда слово твоё, —
Твоё касание, —
Лечит меня,
Вызывая привыкание…
К чему ты ведёшь,
К чему клонишь?
Как всегда, – загадку уронишь,
Питая своей многослойностью,
И удаляешься в зенит, —
Пускай он хранит,
Согласно словарю,
То, что пишу, говорю
О какой-то стойкости
И неизменности,
О каком-то долге
И верности,
В обязательном порядке
Что-то чиркая в тетрадке
Спереди и сзади —
Чего ради?
Каких добровольных сторон
И официальных фаворитов
В позвоночнике «нашей религии»
В любви к нарушению табу
И я, как могу,
Всё это разгадываю,
Надеясь, что когда-то
Ты меня успокоишь
И станет понятно
К чему ты ведёшь,
К чему клонишь…
В прошлом ничего не рождается,
Одеялом укрывается
Каждая укрощенная страсть,
Которая довольствуется наблюдением
Без мыслей и речей
В мягком свете свечей,
Как зачарованное животное,
Смотрящее на огонь,
Превращая свои ощущения
В драгоценные камни,
Редкие минералы,
Как между встречами интервалы,
Сохраняющие дистанцию
Для восхищения
Подобным лечением
Себя и Мира.
Ночь. Тишина. Квартира.
В которой двое могут понять,
Посреди спектакля жизни,
Что истина всё-таки подтверждается —
В прошлом ничего не рождается…
Я уже как будто читаю со сцены
В который раз наши старые темы
Подмостков театральных,
Вымыслов реальных
Про поиск успокоительных вариантов,
Других ракурсов,
Других углов,
Глаз и слов,
Представляющих собою шатёр,
В котором всегда идет репетиция
И, как годится, я —
Возвожу фасад и декорации
В этом замкнутом пространстве,
Имея возможность на всё и всегда
Смотреть иначе,
С другой подачей —
Крепче, громче, резче, —
Как ночной крик,
Захватывающий и впечатляющий,
Что даже окурки зависают в воздухе
По горизонтальному сечению,
Не поддаваясь убеждению
Гимна световых эффектов,
Когда за ненависть бывает стыдно,
Ну да ладно – будет видно
Как пройдут номера,
Тестирующие прочность системы,
Но об этом
Я уже как будто читал со сцены…
Нужно спросить будет
У автора,
От чьего лица повествование?
Догореть – наказание?
От чьего лица приговор,
Как пощечина?
Отдала себя – обесточена?
Чтоб остаться здесь,
Вьёт сиамская смесь
Свою вязь,
Как всегда, торопясь,
С остановками.
Свет сейчас оборвется
У края стола,
Опустеет чернильница,
И ей больше не нужны
Будут слова,
Когда в поте лица
Моя успокоительница…
Замками-перемычками,
Не справится отмычками
С твоей малахитовой шкатулкой
В подреберье,
Как в старом поверье
О неотразимости,
Простой необходимости,
Чтобы другие не смогли
Отвести взгляд.
И каждый вместо украшения —
Подарок-искушение,
В большом ассортименте
Всевозможных полезностей,
Когда леди находит
Им применение…
Спокойное волнение,
Что самое приятное теперь —
Стоять на видном месте —
Признанье в одном жесте,
Как напоминание
Особенной ценности
Своего материала,
Как всегда, угадала,
Где прятать
Свои тайны-ожерелья —
В малахитовой шкатулке
В подреберье…
День змеиной кожей сброшен,
На алтарь с трудом положен —
Исцелен и оплачен,
Вопреки расхожему мнению
И возможной путанице,
В отличиях бабочки и гусеницы,
У которых всё меняется
Одномоментно и одним слоем,
Как и нам, шагающим строем,
Вдоль кажущейся неоднородности,
Слущивающим свои минуты,
Словно выворачиванием чулка наизнанку,
Играя в молчанку,
Формы и количества
С Его Величеством Случаем,
