Он стоял и курил, погруженный в свои мысли, как вдруг услышал щелчок замка, дернулся, заметался и лихорадочно схватил какое-то полотенце, попытавшись прикрыть им свои чресла. На пороге кухни возникла маленькая и очень худая рыжеволосая женщина с густыми, темными веснушками на лице.
– Привет! – без всякого удивления и замешательства бросила она.
Он, обалдевший, кивнул. Она подошла к плите и стала жадно пить воду из чайника. Напившись, протянула ему узкую, сухую кисть и представилась:
– Марина.
Он кивнул и сипло произнес свое имя.
– Я спать, – объявила она и пошла в свою комнату.
Ничего себе нравы! Он начал постепенно приходить в себя. И опять что-то противно царапнуло по сердцу. Значит, ситуация вполне рядовая – голый мужик на кухне. Он сел на стул и закрыл глаза, а потом как подбросило – Господи, ведь он не позвонил своим! Такое с ним случилось впервые – чтобы он не предупредил! Бог мой, пока он тут захлебывается в страстях, они там сходят с ума! Он увидел старый, заклеенный скотчем, раздолбанный телефон и набрал свой домашний номер. Трубку сорвали с первого звонка.
– Пап! Прости, прости, ради бога! – бормотал он.
– Живой?! – хрипло спросил отец.
А он все бормотал извинения. «Сволочь я! – подумал он. – У меня тут море счастья разливанное, а у них там «Скорая» у подъезда наверняка». Он тихо прошел в ее комнату – она безмятежно спала, и нога ее по-детски свисала с кровати. Он торопливо оделся и еще раз внимательно и долго посмотрел на нее. Почему-то ему захотелось, чтобы она проснулась и открыла глаза. Но сон ее был крепок – она дышала спокойно и ровно. Он вышел в коридор и осторожно открыл входную дверь.
На улице уже пели птицы, и даже шли по тротуару какие-то ранние люди. Город чуть остыл за ночь и еще не успел набрать густого июльского жара. Он посмотрел на часы – метро уже открылось. Он глубоко вздохнул и зашагал к ближайшей станции. Дверь открыла мать, внимательно посмотрела на него и, убедившись в том, что он жив-здоров, вздохнула и спокойно сказала:
– Иди спать, – и добавила вслед беззлобно и бессильно: – Ну и гад же ты!
Он, соглашаясь, кивнул, зашел на кухню, открыл холодильник и с жадностью сжевал подряд две большие котлеты. Мать сидела на стуле и смотрела на него.
– Прости меня, – попросил он и признался: – А я, кажется, влюбился.
Мать помолчала пару секунд и проговорила:
– Я вижу.
Он подошел к ней, чмокнул ее в щеку, погладил по руке и еще раз попросил:
– Ну пожалуйста, прости.
– Иди уже спать, с тобой все ясно.
– А что, мам, так видно? – попробовал побалагурить он.
– Видно, – отозвалась мать. – Ты похож на идиота.
Он счастливо заржал и пошел к себе. Еле хватило сил, чтобы стянуть джинсы и майку. Он рухнул на кровать и тотчас, моментально провалился, как в яму, в сон.
А в семь часов вечера он стоял под дверью на Лесной, не решаясь нажать на звонок. Когда он наконец позвонил, дверь ему открыла Марина.
– Привет, – ничуть не удивившись, рассеянно произнесла она. – А Маруси нет дома, проходи, обожди.
Она посторонилась в узком коридоре, и он, растерявшись, прошел в квартиру.
– Хочешь чаю? – спросила Марина – он потом так и звал ее, без отчества всю жизнь. Он смущенно кивнул. Она поставила чайник и сказала ему:
– Я уйду через полчаса, а ты ее жди.
Он опешил:
– А это удобно?
– В каком смысле? – не поняла она.
Он пожал плечами. Пока он пил на кухне чай, Марина собиралась в комнате, что-то напевая. «Странные все-таки», – подумал он. Марина заглянула на кухню и бросила ему:
