– Никакой травки! Да, имей совесть, Вадим! Не у себя дома!
Ну что за спектакль, первым же начнет спрашивать, не захватил ли кто. Выпендривается перед бабами, сволота.
Он с ловкостью акробата зажал трубку локтями. Да! Я еще не объяснил, почему руки у него были грязными… Петя готовил! То есть не именно в тот день, а вообще. Он реально умел готовить, причем делал это так круто, что мы каждый раз, оказываясь у кого-нибудь дома, пытались уговорить его что-нибудь сделать. Даже девушки признавали его талант.
– Уже полный балкон бухла, а этот дебил еще про травку! – Закончив разговор, он продолжал бубнить себе под нос, как ворчливый дед.
– Вадик просто большой ребенок. Он еще не повзрослел, – примирительно сказала Люда и вручила мне огромную миску с салатом. Люда высказывала свое мнение по каждому вопросу, иногда уносясь в такие дебри, что начинала путаться в собственных высказываниях. Я уже предчувствовал, что сейчас Вадик будет разобран по полочкам.
Я пошел бродить по квартире. В комнатах пахло старостью, но вместе с тем чем-то уютным, забытым, словно оставленным в прошлом. В личных владениях Петиной бабушки книги и спортивная сумка с вещами смотрелись осиротело. Комнатные цветы, названия которых я никогда в жизни не запомню, так буйно и гордо вывешивались из своих горшков, будто после отъезда Тамары Петровны остались за главных в этой квартире.
Я перетащил из маленькой комнаты в зал допотопный крепкий стол и разложил его; он был таким же самодостаточным, как и растения, – здесь все вещи и предметы жили своей собственной жизнью, отдельно от Пети.
– Сколько человек придет? – крикнул я, собирая из всех углов стулья и табуретки и придвигая их к столу.
– Сейчас, – донеслось из кухни.
Петя вошел в комнату и поставил на стол ту миску, в которой я мешал салат.
– Хрен их знает. Половина никак не определится: успеет – не успеет, сможет – не сможет… Оно и лучше. Так легче контролировать, чтобы не нажрались в стельку.
– А из универа кто-нибудь придет? – Я начал издалека. Ножка стула царапнула паркет.
– Кто, Лерка, что ли? – рассмеялся Петя.
– Ну, Кирилл там. Саня.
– Нет, я не позвал. Они как-то не вписываются, – он замялся, – лучше пусть все свои будут.
– Ну да. А кого-нибудь еще пригласил?
– Нет, да кого?
– Не знаю… каких-нибудь старых знакомых. Или новых.
Петя поглядел на меня пристально. Своими дурацкими намеками я смахивал на идиота.
– Можно было Ярославну, например. Интересно, по-моему. – Я сказал это как бы между прочим. – У тебя вроде был ее номер. Или нет?
– Да. – Петя принялся переставлять стулья в другом порядке. – Я думал ее пригласить. Странно, да? Я ей уже звонил, она не взяла.
– Звонил? – Я почувствовал, как внутри что-то оборвалось. – А когда?
– Сегодня. И вчера тоже. Ну и… В общем, не берет она. Но можно еще попробовать.
– Да, давай ее телефон. Ты иди готовь дальше, а я позвоню.
Я снова вернулся в маленькую комнату, плотно прикрыл дверь и уставился на заветные цифры. Почему я так хотел ей позвонить? И зачем было звать ее на Петин день рождения? А Воронцов! Тварина! Звонил ей и даже меня не предупредил! Я вспомнил свои записи в блоге о том, что Петя больше не станет втягивать меня в свои приключения. Кажется, я был прав.
Я позвонил. Первый длинный гудок заставил меня поволноваться, но, когда и через полминуты он продолжал монотонно звучать, я понял, что волнения напрасны.
