Наше шаткое равновесие - страница 27
- Сядь в машину.
Начинаю закипать и повышать голос.
- А то что? Силой затащишь?
- Надо будет, затащу.
Лунга смеется, показывает средний палец и, оступившись, падает на асфальт. Не убилась, надеюсь.
Выхожу из тачки, пытаясь сделать серьезное лицо. На ржач пробирает.
- Очень смешно.
Огрызается, значит, живая.
***
Женька так и сидит на холодном асфальте. Потирает лодыжку, периодически всхлипывая. Присаживаюсь рядом на корточки.
- Дай посмотрю, - тяну руки к ее ноге.
- Не надо. Отстань от меня. Не трогай.
- Прекрати пищать, - скидываю ее пальцы, касаясь уже распухшей лодыжки, - вывихнула, походу. В травму поехали.
- Я не поеду.
- Че как маленькая?!
- У меня ребенок дома с няней. Я не могу. Мне домой надо.
- Сама сказала, что с няней.
- Нет, уже почти час ночи. Мне нужно домой.
- И какой от тебя там будет толк, в таком состоянии?
Женька вытирает ладонью слезинки, беспомощно ударяя кулаком о землю.
- Мурас, отвези меня домой, - всплеск эмоций и тишина. - Пожалуйста, - шепотом.
Она не требует, не злится. Ее голос тихий, спокойный и потерянный. Громко вздыхаю, обдумывая, как все же лучше поступить.
- Ладно. Поехали, - поднимаю ее с земли, возвращая в тачку, - добегалась?
В ответ тишина.
У дома Лунга поджимает губы. Дошло наконец, что она даже в квартиру сама не поднимется. Барабаню пальцами по рулю, запрокидывая голову на подголовник. По радио играет какая-то в сон клонящая мелодия. В кармане в сотый раз вибрирует телефон. Алка угомониться не может. Молчу. Мне нечего сказать. Мы, походу, сегодня уже и так наговорились.
Пока думаю, прикрыв глаза, слышу, как открывается дверь. Собралась все-таки. Даже интересно.
Женька вылезает из машины, забирает с сиденья свою сумку и походкой подбитого лебедя чешет в сторону подъезда.
- Дура девка.
Вылезаю из машины, в пару шагов догоняя эту упрямицу.
- Я помогу, - поднимаю ее на руки, как только она открывает дверь в парадную. Это слишком непривычно. Прикасаться к ней через столько лет. Очень непривычно.
Но я до сих пор помню ее запах.
- Поставь. Поставь меня.
- Не ори. Соседей разбудишь. Какой этаж?
- Пятый, - все еще трепыхаясь.
- Прекрати. Скину вниз нахрен.
- А потом труп описывать приедешь?
- В лесочке прикопаю, чтоб никто не узнал.
- Даже не сомневалась.
- Ключи ищи в сумке своей.
У дверей ставлю ее на ноги, вырываю ключ и открываю дверь.
Обхватив за талию, приподымаю, протаскивая через порог, и усаживаю на пуф. В прихожей горит тусклый свет. На шум выбегает какая-то баба. Явно недовольная.
- Мы так с вами не договаривались. Я вам звонила. У меня дела. А я должна с чужим ребенком сидеть.
- У меня телефон сел. Я не смогла вам позвонить. Ногу подвернула и….
Женька оправдывается, давая этой няньке полную свободу слов и действий. Такие потом напролом лезут. Только раз слабину почуют.
- Ага. Зато с мужиком прийти не постеснялись. Расчет мне дайте. Я больше не намер…
- Рот закрыла. Барахло свое собрала и вышла отсюда.
- Что вы себе….
- Мне тебя в обезьянник, что ли, на пятнадцать суток определить? Там такая компания подбирается - бомжи, шлюхи, алкаши. Впишешься.
Она разом затыкается, хватая сумку, пальто, прижимает все это к груди и, впрыгнув в боты, исчезает за дверью.
Женя поднимает на меня глаза, явно не радуясь тому, что произошло.
- Надо говорить: «Спасибо, Игорь», - стебусь, чтобы хоть немного разбавить эту атмосферу.
- Чай будешь?
Бормочет устало. Неожиданно. Но я только за. Домой ехать желания нет. А в отдел… я с суток. Тошнит уже.