Славка как раз в этот момент почему-то резко осознал себя самостоятельным человеком и высказал Ксюхе, что устал от ее забот.
«Что я, сам не могу справиться, что ли?» – заявил он ей. И ушел. Ушел, оставив ее одну решать свои проблемы.
Ксюха, неожиданно для всех и для себя, проявила твердость и родила ребенка. Это выглядело как сумасшествие – мужа нет, родителей, можно сказать, тоже нет – мама и папа не то что не помогали единственной дочери, но старались по возможности стянуть у нее что-нибудь. И работы приличной не было. Хорошо хоть, что был дом, где она могла жить одна – в квартире с пьющими родителями не могло быть и речи о воспитании ребенка.
Конечно, были подруги – Алина, Сашка, Катька, Лариса. Именно они и помогли, а иначе Ксюха просто умерла бы с голоду. Господи, девчонки… Пожалуй, кроме них и сына у Ксюхи и не было близких людей. Славка… Но ведь Славка в этой ситуации проявил себя скорее… Нет, врагом Оксанка его не могла назвать, но уж и не другом.
«А ведь он всегда предавал меня, – неожиданно всплыла у нее мысль. – Всегда отстранялся, когда возникали трудности, всегда перекладывал их на меня!»
Почему-то это внезапное озарение накрыло ее, и она, позабыв о булькающей в кастрюльке каше, опустилась на старенькую табуретку, не замечая, как жидкая молочная смесь капает с ложки ей на подол домашнего халата…
Оксанка вспоминала об их отношениях, пытаясь проанализировать различные ситуации, и приходила к одному выводу – он ее просто использовал, когда она была ему нужна. А когда у нее возникали проблемы, всегда умудрялся так изворачиваться, чтобы оказаться в стороне, да еще и Ксюху во всем обвинить…
П-ш-ш-ш!
Каша, рассердившись за невнимание к ее персоне, взбунтовалась и бурным потоком взвилась вверх, поднимаясь за края кастрюльки и заливая плиту.
Ксюха ахнула и кинулась за тряпкой, зацепившись по дороге рукавом халата за дверную ручку. Рукав порвался с оглушительным треском. Почему-то именно это обстоятельство явилось последней каплей, и Ксюха, не выдержав, плюхнулась на стул и разревелась.
…Когда Славка ушел, она долго плакала, несколько раз за день. Ходила высохшая и почерневшая. Алина с Катькой просиживали вместе с ней часами, уговаривая поесть. Потом приходила Сашка, решительно брала ложку в руки и принималась кормить Оксанку как маленького ребенка.
– Это не для тебя! – строго сдвигая светлые брови, говорила она. – Это для ребенка. Раз уж решила рожать – нечего выпендриваться!
Именно этот строгий тон действовал на Ксюху лучше, чем уговоры других девчонок. Ксюха послушно брала ложку, начинала есть и даже как-то успокаивалась.
Сашка и с работой Ксюхе помогла – устроила официанткой в кафе. Не бог весть что, конечно, но деньги стали появляться.
– Тебе сейчас именно это и нужно, – уверяла Сашка. – Ребенка на ноги поставить, а потом можно и учиться пойти.
Да, учиться было надо. Куда пойдешь-то с вшивым дипломом кулинарного училища? Вон, сейчас даже продавцов набирают с высшим образованием. А когда Ксюхе учиться? И, главное, она сама чувствовала – не хватает у нее чего-то для этого.
«Ума, что ли?» – вытирая слезы, подумала Ксюха.
Ведь хотелось ей учиться, всегда хотелось, но кто поможет? Родители, что ли? Да у них самих восемь классов образования! И на дочь всегда было наплевать. Работали всю жизнь на заводе – больше пили, чем работали, сколько раз увольнять собирались! Даже родительских прав лишать. Мать в такие минуты слезы лила, умоляла чуть ли не на коленях, обещала исправиться, и действительно вроде бралась за ум. Но проходила от силы неделя – и все начинало вертеться по старому, привычному кругу…
