– Они не запрещены, – зато Арей стал спокоен и равнодушен.
Он понял, что друзья против его решения и ему стало все равно. Однако сказал нечто такое, что заставило обоих парней прикусить языки. Сероглазый грек и третий парень переглянулись и покачали головами, единогласно поняв всю безнадежность их уговоров:
– Да, Арей, ты прав, подобные браки не запрещены, но это неразумно и закончится плохо.
Но Арей сам для себя уже победил в споре, между всеми тремя стало понятно, что решение сделано. Дальнейшее обсуждение было лишь разговорами вокруг неизбежного. Арей Костаки ставил точки:
– Поймите же, меня не волнует, как это закончится. Важно только то, что я могу сделать именно сейчас. И, если, по-вашему, наша с Мэри любовь не та, то для меня не может существовать иной.
– Мы все знаем, что каждый из вас в этой любви – жертва. Но свое решение ты менять не собираешься? – третий парень задавал этот вопрос, опуская руки.
– Своего решения я не изменю, – просто ответил ему Арей.
Снова повисла небольшая пауза. Сероглазый сложил локти на стол и скрестил пальцы, уперевшись лбом о свои руки. Тео как будто чувствовала его небезразличие, как сильно он переживает и пытается найти нужные слова, пока у него есть хоть какой-то шанс вмешаться. Ей было странно, но девушке почему-то хотелось взять его сторону и поддержать, хотя она ничего не понимала в причинах спора между друзьями и речь шла о судьбе ее лучшей подруги. Тода специально задержала дыхание, как будто боясь, что может выдать свои порывы. Заметил ли он ее волнение, неизвестно, но несколько секунд спустя парень вновь устремил твердый взгляд серых глаз к Арею:
– Я не понимаю, объясни мне. Мы столько лет прислушивались к тебе, позволяли направлять нас и давать подсказки. Именно ты уберег нас обоих от необдуманных ошибок в любви, которые могли привести к саморазрушению. И ты каждый раз оказывался прав и получал наше понимание и благодарность. Но что случилось теперь? Почему, когда именно ты испытал ошибочную слабость, то не хочешь послушать нас? Сам противоречишь всем правилам, в рамках которых всегда призывал держаться и запастись терпением? Зачем ты так настаиваешь и собираешься привязать к себе Мэри? Почему не можешь просто дождаться, когда искры между вами изживут себя? Ты должен ее отпустить, позволить уйти вовремя, дать себе возможность ее забыть!
Эти слова задели Арея, он снова нахмурился, получив справедливый укор и атакованный своими же словами и научениями.
– Прости. Ты прав. Я веду себя именно так, как все эти годы запрещал вам, и вы оба в праве меня осудить. Но я не могу по-другому. Я не готов забыть и отпустить Мэри ни сейчас, ни потом. И объясниться перед вами не в силах. Я ее люблю, больше мне сказать нечего.
Они снова замолчали, переглядываясь. Тишину нарушил тот, кого Арей изначально просил стать шафером на своей свадьбе:
– Хорошо. Мы не согласны с тобой, но поддержим, будем рядом и постараемся понять. Завтра я исполню твое поручение, и никто из ваших гостей не догадается, что друг жениха накануне испытывал серьезные сомнения касательно вашего брака и намеревался расторгнуть свадьбу, – он говорил с улыбкой и честно. Тео впервые за все время увидела, каким приятным, оказывается, может быть лицо того, кто все это время виделся ей самым хмурым и озлобленным на свете.
Арей с благодарностью положил руки на плечи друзьям, и они отвлеклись на еду. Сероглазый грек добавил:
