– Интересно, кто подготовил для тебя этот отчет! – возмущался Дом. – Леруа убила колдуна по собственной инициативе после запрета командира отряда!
На мгновение леди Браунхол замерла, но она не стала показывать свое удивление подчиненному. Женщина продолжила как ни в чем не бывало перебирать бумаги.
– А, ты об этом…
Ее собеседник вскинул брови:
– То есть тебе об этом известно?!
– Ты прекрасно знаешь, что когда я приставляю к отряду человека от себя, он имеет право делать то, что считает нужным, если это никак не затрагивает остальных членов группы. Как бы Фроуксу это не было неприятно, Антуанетта могла ослушаться его приказа, исходя из моего разрешения. Она выполняет цели, которые ей ставлю я.
– Ты же понимаешь, что это нарушает весь ход поставленной операции? – прошипел мужчина сквозь зубы.
– Что же это нарушило? – Констанция разыграла удивление. – Разве что задело эго твоего заместителя.
– Почему бы тебе тогда не назначать командиром отряда твою обожаемую нарушительницу правил?
– Она недостаточно компетентна для руководящей должности, и ты это знаешь. Зато она полностью устраивает меня как исполнитель…
– Поэтому у нее есть право на дерзость и неподчинение?
Глава комитета понимала, что собеседник пытается вывести ее на эмоции. Она вздохнула, чтобы успокоиться:
– Да, если она посчитает это нужным.
– Это возмутительно, – с агрессией прошептал Гринфайер.
– Ох, Дом, давай начистоту? – колдунья поднялась на ноги и раздраженно взглянула на него. – Тебя бесит, что это именно Антуанетта. Тебя бы бесило, если бы это была Элеонора. Но ты бы и не пискнул, если бы то же самое из собственных соображений сделал Минтвуд. А если бы это был твой дорогой сын Натаниэль, ты бы его еще и защищал.
Мужчина выглядел неимоверно злым из-за заявления леди Браунхол. Но при этом ему было сложно выговорить хоть слово, потому что сказанное ей, вероятнее всего, было правдой.
– Ты позволяешь ей так себя вести, чтобы отомстить мне?
– За что мне тебе мстить?! – недоумевала глава комитета. – За свой собственный выбор покрывать тебя? – она всплеснула руками. – Тогда позволь задать тебе ответный вопрос – за что ты мстишь таким поведением Антуанетте? За то, что сам же с ней и сделал?
– Я не делал ничего, – оборвал ее Гринфайер.
– Ох, право, – картинно возмущалась Констанция, – не стоит строить из себя благородного рыцаря. Я прекрасно помню твою выходку после исчезновения Контессы. Как и Антуанетта с Шерманом. И будь уверен, они точно никогда этого не забудут.
– Я делал лишь то, что было необходимо…
– О, хватит! – глава комитета начала закипать. – Если тебе еще есть, что сказать по делу – говори. Если нет, тогда ты свободен.
Разъяренно хлопнув дверью, Доминик покинул кабинет. Констанция устало опустилась обратно в кресло, обхватив голову руками. В последнее время ситуации все чаще выходили из-под ее контроля. Собравшись с силами, она отправила запрос на линк своей помощницы.
После возвращения из плена, Минтвуду давали намного больше свободного времени, чем раньше. Сейчас он отдыхал в гостиной, пока сотрудники коллегии продолжали трудиться в главном зале. Неподалеку от него порхала Элеонора, обеспокоенно задавая различные вопросы.
– Любовь моя, я не чувствую себя готовым для восстановления нашей телепатической связи… – отвечал он, опрокинувшись на кресло с закрытыми глазами. – Тебе разве недостаточно той, что есть сейчас? Я понимаю, что ты теперь не всегда можешь достучаться до меня, да и доступа к моему подсознанию у тебя больше нет, но все же…
