– Преданность?! Бесчестный ублюдок будет говорить мне о преданности?! – процедил Фалькор и плюнул кровью на белоснежную стариковскую бороду. – Но ничего… Твой век не вечен! Найдётся герой, который уничтожит тебя и сотрёт каждое упоминание о тебе! Мир никогда не вспомнит твоего имени!
Миа неспешно просветила чем-то бороду старика, и кровавое пятно моментально исчезло. Тот благодарно кивнул ей и повернулся к пленнику:
– Сын… От многих я ожидал предательства, но не от тебя.
– Ну что ж, дети иногда удивляют, – усмехнулся Фалькор.
– Моё самое большое разочарование, – тяжко вздохнул старик.
– Дети ещё и разочаровывают.
На мгновение повисла тишина, а потом старик спросил:
– Ты ничего не расскажешь?
– Нет.
– Жаль, – вздохнул старик, щёлкнул пальцами и небрежно бросил: – Прощай.
Татуировки Фалькора вспыхнули ярким пламенем, и он закричал от боли, рухнул на пол и начал кататься, пытаясь сбить огонь. Бесполезно. Жар пожирал его изнутри, а татуировки выжигали мышцы. В зале завоняло жареным мясом. Миа и старик равнодушно наблюдали, как умирает Фалькор, корчась в диких мучениях.
– Вы поймали всех заговорщиков?
– Неизвестно, расследование проводи…
Их голоса постепенно затихали, я снова погрузился в темноту, но в этот раз непостижимая сила тащила меня вверх, к свету. Я резко сел, хватая ртом воздух. Берег озера, солнце клонится к горизонту, волны брызжут в лицо водой с запахом тины. Сердце бешено билось, словно желая вырваться из грудной клетки.
Что это было? Кто мне приснился и почему? Тысячи вопросов крутились в моей голове, но прежде чем я ответил хотя бы на один, рядом раздалось ехидное:
– Ну и во что ты вляпался на этот раз, пугало садовое?
Я медленно повернулся и замер. Пушистый белый котяра насмешливо щурил зелёные глазищи.
– БОРЯ?!
Глава 4
– БОРЯ?! Как ты здесь оказался? – не скрывая своего удивления, воскликнул я.
– Ты у меня спрашиваешь, лысая обезьяна?! – возмутился Борис и зашипел. – Кто вечно находит приключения на свою задницу? Я, что ли?! И шляется вечно, шляется где-то… Вот и дошлялся!
– Обезьяна?! Ты… Я… Да я работал, чтобы ты не сдох от голода! Зарабатывал на твой дорогущий корм! “Шерсть у вашего кота будет мягкой и шелковистой, он скажет вам замурчательное спасибо”, – писклявым голосом процитировал я и ткнул в Бориса указательным пальцем. – Ага, шерсть стала мягкой, а лоток стал оружием массового поражения. И где моё замурчательное спасибо, комок меховой отрыжки?!
– Я не люблю с лососем, – ощетинился Боря. – Ты думаешь, чего я тебе тапки жрал? Потому что от корма тошнило!
– От безделья тебя тошнило. На тебе пахать и пахать – вымахал конь семикилограммовый! По ночам устраивал тыгыдыки, сволочь, спать не давал! Днём бегать надо!
– Я – сова, – заявил Борис и начал вальяжно умываться. – Кто виноват, что ты уродился жаворонком? Ночевал бы в гостиницах.
– Ты меня из моего дома выгоняешь? – я даже растерялся от его наглости. – Ну погоди, гадёныш, вот вернёмся мы обратно, я тебе покажу, где раки зимуют. Подойдёшь ты ко столу, когда я буду есть, ох, попросишь ты мяска или рыбки… Два удара – восемь дырок, понял?
– Садист, – прорычал Борис и возмущённо встопорщил усы. – Я тебе всю коллекцию по “Звёздным войнам” сгрызу, диктатор недоделанный, вот как вернёмся, так сразу…
Я уже хотел его перебить, но внезапно на меня обрушилось осознание – мы вообще-то чёрт знает где, и до моей любимой берлоги отсюда, возможно, миллионы световых лет. Борис тоже осёкся на полуслове, словно прочитав мои мысли, и, кажется, даже немного поник, но моментально состроил важную морду и продолжил умываться.
