А что здесь? Лишь тишина и магический туман, который им необходимо хранить от людей, чтобы алчность и ненасытность не погубила оба мира.
«Не подумай, что я спорю, но из-за твоих лугару все создания, порожденные магией тумана, рискуют кануть в Пустоту, разделяющую наши миры».
«Сказки. Пустота – это граница между мирами. Она не способна поглощать, пробуждаться. Вот послушай. Когда ведро, наполненное водой, оказывается дырявым, то непременно в эту дырку будет вытекать вода. Так и с границей, то есть Пустотой. Образуется разрыв, и туда утекает туман. Ты видела эту огромную брешь, о которой говорят сестры? Нет. Потому что была заперта здесь. И я не видел».
«Возможно, ты прав и все это хитрость сестер, но ведь ты часть тумана, ты создан им. Сбежав, оставил брешь, а убийства, жестокость, зло разъедало ее, превращая в огромную дыру. Ведь как ни думай, мы – существа, рожденные магией тумана, связанны с миром Небулы. Стоит твоим лугару убить человека, как открывается новая брешь».
«Ерунда. Страшилка, придуманная, чтобы натравить на меня всех остальных сестер», – Маир был уверен в своей правоте.
«Очень надеюсь. Но подумай, возможно, Мора, не увидев этой жестокости и опасности, позволила бы тебе остаться среди смертных?»
«Ты до сих пор так и не поняла? Из-за смерти Тати величественная Мора возненавидела меня! Не хочу об этом говорить, – бросил Маир, а сам задумался. Все случилось из-за того, что Тати, одна из хранительниц, не рассчитала свои силы, когда запечатывала одну из брешей и, растворившись в тумане, канула в Пустоту. Но финал этого происшествия увидела Гезария и посчитала, что Маир подтолкнул Тати к бреши. Слушать его оправдания не стали, лишь подумали, что сестра отказалась помогать ему сбежать из Небулы. Эта несправедливость злила его. Он выдохнул и продолжил, – Мора – первая хранительница, порожденная туманом. Она никогда не доверяла мне, ведь мне так повезло родиться единственным сыном тумана. Появиться из-за жадного колдуна, который пробил брешь в наш мир и использовал туман ради проклятия. Я просил, умолял. Верь она мне хоть самую малость, не было бы лугару, не было бы смертей. Я создал их не потому, что хотел, а чтобы иметь силу сопротивляться».
«Это не снимает ответственности. Нам нельзя убивать людей. Пустота не принимает оправданий!» – разозлилась Кальмия. Сколько бы раз ни заводили они этот разговор, каждый оставался при своем мнении.
«Я что-нибудь придумаю. Всегда есть обходной путь! – прошипел он и улыбнулся».
«Не боишься в уплату за новых переход в мир людей превратиться в обычного смертного? Твои же лугару сожрут тебя».
«Небула не лишает магической сущности, забирает лишь то, чем мы больше всего дорожим», – ответил он.
«Чего ты боишься лишиться?»
«Свободы!» – без раздумий ответил Маир.
«Уверен?» – продолжала настойчиво расспрашивать Мия.
Она словно ждала узнать его слабость. Маир с подозрением посмотрел ей в глаза.
«А чего боишься лишиться ты? Ты так ни разу и не ответила. Хочешь вкусить радостей мира людей? Хочешь пойти туда со мной? Как думаешь, чем заплатишь за переход?»
Кальмия молчала. Испуганные глаза говорили, что она боится признаться. За долгое время, проведенное с ней в заточении, Маир из раза в раз строил предположения и отвергал их, пока не решил, что сестра боится себя. Заглянув в мир людей, она очаровалась и испугалась страстей, бушующих в людях, и своего отклика на них. Она испугалась потерять контроль над собой.
