Виктор почувствовал, как внутри него зарождается новая сила, словно сама Зона начала говорить через него. Он ощущал каждый звук, каждое движение вокруг на удивительно остром уровне, словно стал частью самой природы этого опустошенного мира.
"Я стану стражем этого нового порядка," – заявил он, словно обращаясь к невидимой аудитории. "Защитником от лжи и предательства, что засели в каждом из вас."
Когда охрана пыталась его сдерживать, он с лёгкостью отталкивал их, как будто его новообретённые способности дали ему преимущество не только в силе, но и в понимании истинной природы человеческой жестокости.
"Вы не сможете меня остановить," – произнёс он, глядя прямо в глаза своим противникам, "потому что я уже часть этого мира, часть его тёмной сути."
Через несколько минут в помещении царила тишина и только звуки оборудования казались единственными, кто пытался кричать. В углу комнаты, на полу, лежал Зекхер, его глаза закрыты, лицо бледное. Он был мертв. Последствия удара оказались слишком серьезными. Виктор подошел к телу наставника, колени его подкосились, и он опустился рядом. "Прости меня," – его руки тряслись, когда он коснулся руки Зекхера в последний момент.
Внезапно его взгляд упал на мониторы, где отображались данные о младенце, еще находящемся в инкубаторе. Что-то внутри Виктора шептало ему, что этот ребенок – ключ к исправлению совершенных ошибок, последний шанс на искупление.
Не теряя ни минуты, он поднялся и направился к инкубатору. Младенец спал, не подозревая о хаосе вокруг. Виктор аккуратно поднял его, укутав в свой плащ. "Ты будешь в безопасности," – обещал он, прижимая ребенка к груди.
Сирены продолжали вой, но в голове Виктора звучал другой зов – зов Зоны, места, где мир и хаос сливались воедино. Он чувствовал, что именно туда ему и нужно идти.
Виктор двигался вперед, закрывая младенца своим телом, в то время как его одна рука и ноги становились его оружием. С каждым ударом он сбивал военных, которые пытались преградить ему путь. Его рука, пропитанная силой сыворотки, была как кулак смерти, а его ноги, усиленные энергией, наносили удары, способные сломать кости. Военные падали перед ним, не в силах сдержать его ярость и решимость. Огнестрельные выстрелы ранили его, но он не замечал боли, его внимание было полностью сконцентрировано на спасении младенца.
С каждым броском, каждым ударом, Виктор продвигался вперед, в сторону выхода из лаборатории. Он знал, что его миссия не закончена, и ничто не остановит его, пока он не спасет ребенка от этого адского места.
Он двигался, словно танцуя на острие ножа, виртуозно уклоняясь от каждого пульсирующего выстрела. С его гибкими движениями было трудно угадать его следующий шаг. Когда один из нападающих подошел слишком близко, он резко и высоко поднял ногу и с размаху ударил его в висок, сбивая с ног и лишая сознания.
В то время как другой солдат прицеливался, Виктор, отловив момент, как летящий пистолет направлялся к нему, блестяще перехватил его и, не теряя времени, нажал на спусковой крючок, выпустив пулю прямо в глаз своего противника. Взрыв мозгов и кровь, разлетевшаяся по стенам, напоминали о том, кто был здесь главным.
Когда ещё один солдат подошел сзади, Виктор схватил его за руку, заставив кричащего противника опустить оружие. Силой мгновенного импульса он ударил его же оружием в переносицу, разбивая кости и заставляя кровь литься рекой. Теперь противники падали один за другим, как карточные фигуры перед силой его воли.
