Озабоченный Рябчик, спотыкаясь, вываливается вон, а я остаюсь в кухне самого Громова и подпираю собой тумбу. В кастрюле на плите вода бурлит, стуча крышкой, выплескивается на поверхность.
— Продолжай варить, — намекая лишь тоном, чтобы молчала о случившемся, говорит Замут, и хмуро шагает вслед за наемником.
Мне срочно нужен телефон, мне нужно связаться с братом. С каждой минутой в этом логове становится все опаснее. А голова вообще не соображает от стресса.
Пошатываясь, я беру нож. Прямо на тумбе рублю чертову картошку с морковкой, забываю почистить их от кожуры. Скидываю овощи в кипящую воду, разбиваю туда четыре яйца, помешиваю. Пальцами рву укроп, чтобы завуалировать яйца, и добавляю томатную пасту.
Нахожу серебристый поднос, тарелки и приборы, разливаю блюдо по тарелкам и молюсь. Еле справляясь с дрожью, беру поднос и словно на расстрел плетусь из кухни в гостиную. Я иду по гладкому полу, но кажется, как по битому стеклу.
Останавливаюсь рядом с Замутом и Громовым, ставлю на столик поднос.
— Приятного аппетита, — желаю им.
— Это что? — Громов смотрит на мой суп, как на помои, и в какой-то степени я с ним согласна.
Пячусь, крепко стискиваю зубы, скрещиваю два пальчика за спиной.
— Суп «Якутский закат».
— Почему красный?
— Ну так… закат же…
Замут первым берет ложку и, скептически наблюдая за яйцами в жиже, решается попробовать. Отправляет ложку в рот и замирает. И я замираю, утопая в его пристальном взгляде. Чудовище с трудом проглатывает и тяжко вздыхает.
— Вкусно. Сдохнуть можно от удовольствия. Спасибо, — с каменным лицом говорит и добавляет, видя, что Громов тянется за столовым прибором: — Она в похлебку куркумы насыпала.
— Терпеть не могу куркуму, — рычит главарь и сдвигает тарелку. — Убирай.
Киваю и кидаюсь к столику. Несусь обратно в кухню, выливаю в раковину суп не только из тарелок, но и из кастрюльки, заметая следы своего фиаско. А в голове сплошные вопросы.
Зачем Чудовище меня выгородил перед Громовым? Ведь, попробуй главарь мое угощение, сразу бы все понял. Споласкиваю посуду, места себе не нахожу. Рассматриваю интерьер, прислушиваюсь к каждому шороху.
Замираю, когда звук четких шагов приближается к порогу. Чудовище возвращается и плотно закрывает за собой дверь. Он двигается плавно и контролирует каждое свое движение.
— Не нужны такие служанки Громову, — строго говорит, останавливаясь почти вплотную.
Он упирается в столешницу по обе стороны от меня, будто захватывая в капкан своих рук. Я чувствую, как вспыхивают щеки от стыда, а в груди горит от неизвестности.
— Вы убьете меня?
— Нет. Видишь ли… — склоняется к моему лицу, сканируя его детально. Изучает губы, улавливая мое дыхание. — Ты вызываешь слишком большой интерес у бойцов. И я не смогу быть рядом всегда… А они голодные. Понимаешь? У них очень много дел и нет времени расслабиться. Мы с Громом решили временно определить тебя к другому человеку.
— К кому?
— Ко мне. А что ресничками захлопала? Здесь остаться хочешь?
Все, чего я хочу — это свободы и права лично распоряжаться своей судьбой. Не быть марионеткой в жестоких войнах моего брата и Громова.
Подобно актрисе, натягиваю на лицо улыбку, поднимаю ладошку и на свой риск касаюсь груди Чудовища. Совсем легонько, но так, чтобы он почувствовал. Проскальзываю выше к плечу, шее. Дотрагиваюсь до его колкой щеки, поглаживая пальчиками.
— Спрячьте меня, пожалуйста. Только рядом с вами я могу быть в безопасности…
