Наследница Ключа Времени - страница 6

– Значит, это не твой мужчина, Элиана, – утверждал с ноткой печали Мэт. – Если мужчина относится серьёзно, то он говорит о своих чувствах, защищает свою женщину, заявляет права на неё, говорит всем, кто она для него, давая понять другим мужчинам, что это только его женщина. А так, получается, он пользуется тобой, в смысле, ты удобный вариант. Сколько вы вместе?

– Ну, около двух лет, – ответила я.

– Так вот, – продолжал Мэт, – если за год мужчина не определился, что ты его любимая женщина, то ничего не жди. Так все и будет дальше, а ты выбирай, позволять к себе так относиться и принимать эти отношения или не принимать. Он ухаживал за тобой? Добивался?

– Да не особо, я не любитель всего этого. Если девушка цепляет тебя лишь своей недоступностью – в итоге она проигрывает. Так как привыкает, привязывается, а потом выясняется, что они в плане интима совсем разные, не подходят друг другу,– я высказывала свою точку зрения.

– Всё равно, мужчину нужно узнавать не менее трех месяцев, чтобы понять его намерения, насколько он серьёзен.

Я задумалась над его словами, наверное, так и есть, это я просто живу в иллюзиях, не разбираясь в психологии мужчин.

– Пора прощаться, Мэт. Надеюсь, все получится…

Я сжала в ладони кольцо с «Ключом Времени» – странный артефакт, доставшийся мне от бабушки. Его металл был неестественно тёплым, словно живым. Когда я активировала Хроносферу, кольцо вдруг раскололось пополам с тихим звоном, словно разбилось хрустальное стекло. Одна половина осталась на моём пальце, другая – повисла в воздухе передо мной, вращаясь и переливаясь, как ртутный шарик. Сфера зажглась синим светом, и воздух вокруг затрепетал, как раскалённый над огнём. Металлические пластины с символами начали вращаться, издавая звук, похожий на шёпот сотни голосов.

Моё тело онемело – я чувствовала, как сознание буквально вытягивается из физической оболочки. Перед глазами поплыли голографические проекции – лица, здания, войны, сменяющие друг друга, как кадры старой киноплёнки. В ушах зазвучал шёпот на неизвестном языке. Я посмотрела вниз – моё тело стало полупрозрачным, как дым, но при этом я ощущала каждую его частицу.

Вторая половина кольца парила передо мной, пульсируя в такт моему сердцу. Когда я шагнула вперёд, она вплелась в мою грудь, словно якорь, связывающий меня с настоящим.

Я мысленно представила Рим – и вдруг почувствовала, как пространство схлопывается вокруг меня. Временной поток вырвался из-под контроля: сначала я оказалась над океаном – подо мной бушевали волны, а вдалеке тонул корабль с пурпурными парусами.

Я сжала кольцо сильнее, и время отмоталось назад – теперь я летела над зелёными холмами Рима. Резкий толчок и – материализовалась.

Я очнулась на холме, и ветер сразу ударил в лицо – тёплый, густой, пропахший дымом очагов и терпким ароматом виноградных лоз. Передо мной раскинулся Рим, но не тот, что я видела на картинках учебников. Город, ещё не ставший мраморным: внизу, в долине, теснились глиняные и деревянные дома с красными черепичными крышами, похожие на пчелиные соты. Лишь несколько храмов выделялись белизной – их колонны были вытесаны из известняка, а не мрамора. Над всем этим висел желтоватый туман – дым тысяч очагов, смешанный с пылью от немощеных дорог.

Люди – грубые и живые. По дороге внизу двигалась толпа: крестьяне в грубых туниках гнали ослов, нагруженных мешками зерна; солдаты в кожаных доспехах шли строем, смеясь и толкая друг друга. У подножия холма раб с обожжённой на солнце спиной тащил на плечах корзину с рыбой – её серебристая чешуя блестела на солнце, как маленькие монетки. Воздух звенел от стука молотков (где-то строили новый дом) и криков торговцев: «Cave calidum panem!»(«Горячий хлеб!»). Запахи обволакивали, как густой суп: кислый винный дух из ближайшей таверны, аромат жареного мяса с рынка, и под ним – вездесущий запах человеческого пота и оливкового масла. На краю дороги стояла глиняная табличка с грубо нацарапанной надписью: «Lucillus fecit» – древний граффити. В небе кружили стервятник – город ещё не имел организованных свалок, и отбросы часто выбрасывали за стены.