Наследница Унылой Пустоши - страница 19

Я спасусь, если буду молчать о том, что была в городе. Лгать, удивляясь тому, что уже не удивительно, и задавать вопросы, на которые знаю ответы. А он… Он хочет присвоить все мои проступки и взять за них ответственность. Не потому что он порядочный руководитель или мой друг, а потому, что он знает, как оправдывать убийство городской стражи, потеря очередного союзника и ранения подчиненной. То, что Пэйон привел меня в штаб, оттуда же вывел в город и не уследил за тем, как я учиняю все вышеперечисленное, оправдать никак нельзя.

Я не стану загромождать его тяготами ответственности. Одно мое слово может сделать его ношу такой непосильной, что она утянет его на дно, так что я промолчу. К тому же Пэйон не избежит наказания. Но оно будет и вполовину не таким суровым, каким могло бы быть, если я заткну рот. Вскоре его наказние будет отбыто, а что касается меня… Я не планировала избегать приговора, поэтому вынесу его себе сама.

Чувство вины уже ненасытно жрет меня изнутри. Тревога скребется по моему сердцу. Я нервно стачиваю ногти о предплечья, пока решаюсь сказать:

– Предупреждаю, что нет на свете худшего лжеца, чем я. Зато я лучше всех умею сдержанно молчать. – Я занимаюсь этим на каждом собрание Совета. – И прелестных платьишек у меня довольно много, и – надо же – нет ни одного красного!

– Ты мой маленький рыцаришка! Я не забуду подвига, который ты совершила для меня!

Мы продолжаем путь. Очень скоро я узнаю формы деревьев, не разукрашенных осенью. Они ни красного, ни желтого и ни оранжевого оттенка, а нежнейшего розового, схожего с лепестками бутонов, которые раскрываются с приближением весны.

Поговаривают, что в них живут крохотные создания, питающиеся цветочным нектаром, сшивающие себе одежду из лепестков. Настоящее чудо! Однако сколько бы времени я не проводила в саду в самом сердце парса, сколько бы не наблюдала за таинством пробуждения природы в весеннюю пору, но никогда не встречалась с этими необыкновенными существами.

Нынче прохладный осенний ветерок бережно закрывает те самые бутоны и подхватывает опадающие листья чудесных деревьев. Он разносит по округе благоухание, с которым не сравнится ни пушистый мягкий пион, ни магнолия, ни даже бархатная роза.

– Я отвлеку стражу, которая стоит на входе, чтобы ты проскользнула незамеченной. Тит тебя проводит. Ныряйте в тени, – советует Пэйон. – Ты сольешься с ними, если не станешь снимать накидку.

– Я, наверное, лучше обойду дома и пролезу в окно своей комнаты…

Пэйон делает такое лицо, будто только что я сказала какую-то несусветную глупость. Или упустила что-то очевидное… я так и не поняла. Но я совершенно точно уверена, что мне недоступно знание, которым обладают подчиненные Пэйона или те, чье существование представляет собой государственную тайну. Я не знаю, как растворяться во мраке. Для меня это не что-то очевидное.

Пэйон уходит. Вскоре я замечаю белокурого парнишку, сидящего на фасаде ближайшего дома. Он приглашает меня последовать следом, махнув арбалетом.

Как только я ступаю на дорожку знакомой улицы, Тит прыгает с фасада и растворяется в вечерних тенях. Я решаю попробовать повторить за ним, делаю шаг… эм-м, не думаю, что что-нибудь изменилось: плащ немного не поспевает за мной, а капюшон цепляется за розовые кусты. Проходя средь розовых листьев, я задираю голову и тут же встречаюсь с парочкой тусклых звезд, чья улыбка мерцает в каком-то недобром свете. Прячусь от них и, возможно, от мамы под карнизами крыш.