– На меня сегодня не рассчитывайте, – до сего момента молчавшая, произнесла вдруг Широкова. – Я через десять минут ухожу. У меня дела личного характера. В редакции я уже все сделала, на телефоне автоответчик включила, так что, думаю, мое присутствие здесь до завтрашнего утра больше не понадобится.
– Что значит не понадобится? – опешила от такого заявления я, а Сергей Иванович и вовсе открыл от удивления рот. – Разве дело в том, что ты сделала? Кажется, рабочий день еще не закончен, а значит, никто никуда не уходит. И вообще, Мариночка, может, ты наконец объяснишь нам всем, что с тобой происходит? Ты сама на себя не похожа.
– Я не попугай, чтобы все повторять раз по сто, – отмахнулась Маринка. Затем она встала и, собрав пустые чашки с моего стола, добавила: – Ну, раз вы меня не отпускаете, считайте, что я ушла на больничный. Справку я принесу позже.
– Вот те раз! – развел руками Сергей Иванович и тут же обратился к Маринке с поучающими речами, но она его и слушать не стала, спокойно удалившись из моего кабинета. Остальные только молча переглянулись и пожали плечами.
– Да что, в конце концов, с ней происходит! – окончательно выйдя из себя, вскипела я. – Я никогда Широкову такой серьезной и невозмутимой не видела. Возникает ощущение, что проблемы коллектива ее совершенно не волнуют. Но ведь такого не может быть, чтобы она в один день так резко изменилась. Кто-нибудь знает, что с ней произошло?
Я пробежала взглядом по лицам своих коллег и задержалась на Ромкином, почему-то заподозрив, что он о чем-то знает.
– Ну-ка, мальчик, – тут же обратилась я к нему, – выкладывай все начистоту. Что приключилось с Маринкой? Какие такие проблемы личного характера у нее завелись?
– Да откуда мне знать? – попытался увильнуть от ответа Ромка, но у него этот номер не прошел, и я еще раз, только более настойчиво, повторила свою просьбу. И пришлось нашему курьеру сдаться. Тогда он скромно сообщил: – Маринка сошлась с каким-то парнем.
– Что?! – почти в один голос воскликнули мы все.
– Как это сошлась? Зачем? – чуть позже спросила я.
– Да не знаю я, – заворчал Ромка. – Она просто сказала, что нашла себе наконец лучшего мужа.
– А почему она сказала это тебе, а не кому-то еще? – не поняла я.
– Так… – Ромка замялся. – Вы же сразу с вопросами приставать начнете, а мне она доверяет.
– Ну и что еще она тебе доверила? – полюбопытствовала я.
– Сказала, что скоро совсем переедет к нему. Что он хороший, – почти на одном дыхании начал перечислять Ромка. – Что у него есть ребенок, но жена от него ушла к другому и этому ребенку нужна такая мать, как Маринка.
– Ничего себе… Или я чего-то недопонимаю, или мне все это снится! – схватившись за голову, воскликнула я, а затем вновь повернулась к Ромке и попросила: – Еще раз, но все по порядку и помедленнее.
– Так я уже все сказал, – пожал плечами наш курьер. – Больше я ничего не знаю.
– Уверен? – теперь уже спросил у него Кряжимский.
– Вроде бы да, – откликнулся Ромка и принялся чесать затылок, вспоминая, все ли сказал. – А еще она говорила, что этот мужик, ну с которым она скоро будет жить, любит, когда женщина хозяйничает по дому, именно поэтому он и выбрал Маринку.
– Маринка и дом… – недоумевающе развела руками я. – С каких это пор два этих понятия стали близкими?
– Я так же удивлен, как и вы, Ольга Юрьевна, – произнес Кряжимский, когда мой вопросительный взгляд остановится на нем. – Но, видимо, всему свое время, и Мариночка действительно достигла того важного момента, когда человек полностью переосмысливает свою жизнь и решает начать ее заново. Тут нет ничего удивительного. Вспомните себя саму.
