– Фокус? О, это совсем несложный фокус. Даже у новичка получится, если есть желание, – сказала девушка и снова рассмеялась. – Называется «Откусывание».
– Как?! Зачем? Ты же не сможешь играть? – заикаясь протараторил Жуль.
– На это и расчет, – улыбнулась Анна. – Никогда не хотела играть. Ты не представляешь, как скучно сидеть дни и ночи напролет над черно-белыми клавишами, когда другие живут.
– Но музыка…
– Я презираю музыку! – взвилась Анна. – Что может быть отвратительней музыки?! Боже, как я ненавидела эти пальцы, когда они научились издавать эти тошнотворные звуки. Ненавидел людей, которые восхищались «даром», доламывая мою жизнь…
– Тебе придется очень сложно, – пробормотал Жуль, потупив взор.
– Сложно? Знаешь, что было действительно сложно?! Сложно было выбрать способ! – Анна мотнула головой в сторону полочки. – У меня было столько вариантов…
– У тебя будет шанс испробовать их всех, – с раздражением буркнул Жуль. Он был зол на весь мир, что снова оказался одурачен – столько лет Прислужник, а в людях ничего не смыслит. Жуль, опустив голову, устремился к двери. Ему было сложно передвигать ноги, но только до того момента, когда раздался смех за спиной. На это раз он был настолько жутким, что, наверное, сам Владыка в приступе бешенства не способен так отвратительно смеяться.
– Прощай! – закричал Жуль и выскочил за дверь. Его мысли оборвал скрежет, казалось, что тысячи острых зубов впиваются в костяшки пальцев, а не срывается с двери табличка. Она рассекла твердый пол и упала рядом с расщелиной. Жуль в последний раз увидел стройный силуэт, склонившийся над инструментом. «Мне не страшно быть в Аду, я жила там всегда». Эти слова не выходили из головы Жуля.
***
– А потом она бросила в меня один из пальцев. Сказала, что могу взять на память, – тихо всхлипнул Жуль и поднял затравленный взгляд на друзей.
– Лысые котики! Какие же эти бабы глупые, – выпалил Сэт. – Почему им не приходит в голову нести ответственность за свою жизнь? Они постоянно ждут поддержки. Смотрят коровьими глазами на окружающих, как будто говорят: «скажи, как мне жить, и я смогу постоянно обвинять тебя во всем».
– Сэт, разве так можно говорить о женщинах? – запротестовал Рик. – Женщины – лучшее, что могло случиться с Вселенной!
– Я не хотел никого оскорбить. Но, лысые котики, как же бесит, когда свою вину переносят на других. «Я стала несчастной, потому что мать заставила меня родить ребенка». Вот скажи, как мать может заставить родить? Она же не силой запихала в нее детородный орган, она не заставила парня кончить в свою дочь…
– Знаешь, я знаком с таким случаем, – перебил Сэта Рик.
– Я сейчас не о них, – шикнул Сэт, но в ту же секунду с любопытством посмотрел на Рика. – Расскажешь мне потом?
– Хорошо, – согласился Рик.
– Извращенцы, – выдавил из себя Жуль, опасаясь, что снова продолжит поливать все вокруг.
– Что я хотел сказать? – продолжил Сэт. – Я о Шиловой, об этой пианистке и еще о сотне тысяч таких «насть» и «анн». Они для меня на одно лицо, потому как истории их однотипны. Девочки хотели жить, любви, в Париж, удариться в рок или вкусить лесбийской любви. Как все у них сложилось? Правильно! Все испортили родители! Эти вредные и безжалостные существа. Тогда как их дочурки были самыми прекрасными, тонкими натурами, которых не поняли, недолюбили. Удобная отмазка! Почему ты ведешь себя, как истеричка – это все родители. Почему не стремишься к лучшему – это родители! Почему не смываешь за собой – родители.
