– Тем более. Кстати, у меня был тест на беременность в сумочке.
– У тебя? - удивляюсь, возвращаясь следом за ней в комнату.
– Да, покупала как-то. Не пригодился. А вот сейчас как раз его используем, - она роется в своей сумочке, затем достает узкую коробочку и протягивает мне, - держи. Там в инструкции все предельно ясно.
Я скептически принимаю коробочку. Никогда в жизни не делала теста. И еще бы не известно сколько не делала бы.
– Справишься сама? - кричит мне в спину подруга.
– Читать умею, - бросаю ей через плечо.
Уже через три минуты выхожу из санузла. Анька трется у двери.
– Ну? - пристально щурит на меня глаза.
– Не знаю, бракованный какой-то. Полосатый, - пожимаю плечами, направляясь к кровати.
– Ну, ты даешь, подруга! - останавливает меня Анька за руку, - так это же самый настоящий полосатый тест!
– Ну, и что? - пожимаю плечами, вырывая свою руку, - это явно бракованный. Вон у Марьяны тоже бракованным оказался.
Падаю навзничь на кровать.
– У нее не бракованный, - возмущается Анька.
– Как это не бракованный? Ты же сама сказала, что Артем Андреевич даже ее к врачу свозил. Она оказалась не беременной, - лежу на животе, уткнувшись в подушку.
Анька меня тормошит.
– Не лежи на животе. Тебе теперь нельзя.
– Отстань от меня! - дрыгаю ногами, - буду еще на бракованные тесты обращать внимания!
– У тебя не бракованный! - упирается Анька, - это Марьяна нашла в номере, в котором убиралась, полосатый тест и за свой выдала. Она же в Артема Андреевича влюблена.
– Да ты что! - тут же вскакиваю и сажусь на кровати, - влюблена?! А я то думала, чего она постоянно меня куда-то отпихивает. Вот дает!
– Тебе бы не об этом думать, - ухмыляется подруга, - а о своем полосатом тесте.
– А что о нем думать? - хмурю брови и складываю руки на груди.
Она садится рядом с моим тесто в руках.
– Как бы надо решать, что делать, - пожимает она плечами.
– Может, само рассосется? - спрашиваю, кривя губы и складывая брови домиком.
Она бросает на меня взгляд.
– Ага! Через 9 месяцев рассосется в виде розовощекого младенца!
– Я его не заказывала! - дрыгаю ногой, - мне самой жить негде, а еще и ребенок образовался. Что мне с ним делать?
Анька снова пожимает плечами.
Мы с ней смотрим обе в одну сторону и молчим. Я жду ее ответа, она, судя по всему, обдумывает мой вопрос.
Наше молчание затягивается.
– Ты уснула что ли? - толкаю подругу в бок.
– Не знаю. Но надо что-то делать.
– А что? - спрашиваю ее.
– Что-то, - задумчиво отвечает она, глядя в одну точку.
– Достаточно доходчивый ответ, - киваю и принимаюсь рассуждать сама, - я не смогу сделать аборт. Во-первых, я боюсь. После аборта может вообще не быть детей. А во-вторых, я не могу убить внутри себя жизнь.
– А как растить собираешься? - задает разумный вопрос подруга.
– Пока не знаю, - выдыхаю я, - но буду усиленно работать, пытаясь заработать как можно больше, пока позволит собственное состояние.
– Тебя мачеха то пустит?
Вздыхаю.
– Это моя квартира. Точнее, моей мамы. Обидно, что живу в ней не я, а дети мачехи. И ее не выгнать. И отец не может помочь. Он мне даже ни разу не позвонил спросить, как его дочка, где пропадает. Ушла и хорошо. Одной проблемы меньше.
– Но ради ребенка…
– Ради ребенка я все сделаю, - неожиданно заявляю.
Анька поворачивает голову ко мне и натыкается на мой решительный взгляд.
– Стесняюсь спросить, - осторожно спрашивает Анька, - а кто отец то?
– У меня больше никого и не было, кроме того единственного раза. Я и не думала, что можно вот так слету залететь.
