Судьба-судьбинушка, почему же ты повернулась ко мне своей пятой точкой? И в отцы ребёнка подкинула не какого-то свободного красавца-холостяка, а женатого злыдня-деспота! Хотя, признаться, с красотой не прогадала. Он был мужественным и более чем просто симпатичным. Мотнув головой, я отогнала эти мысли прочь, перебивая их тем, что Барышев – наглый, беспринципный тип, который пойдёт по головам ради достижения собственных целей.
Я добралась до дома едва живая и сразу же юркнула в комнату. Мама что-то смотрела по телевизору и никак не отреагировала на моё возвращение, что было мне на руку. Я не хотела с ней разговаривать, не хотела придумывать причины для описания своего состояния. Бросив сумку на пол, я сразу же заперла дверь и почувствовала, что, наконец, могу дышать свободно. Первым делом мне хотелось написать Лике. Я желала получить хотя бы банальные извинения от неё, понять, ради чего она подставила меня, и получить намёк, как действовать дальше. Пока я не имела понятия, как быть со всем этим кошмаром, обрушившимся на меня в одночасье. Меня пугало общение с мамой, потому что я могла не выдержать и сказать ей правду – а избегать вечно бы не вышло.
Включив компьютер и открыв социальную сеть, я тут же обратила внимание на статус сестры «онлайн». Оставалось надеяться, что она не поставила меня в чёрный список и ответит на сообщение, а не продолжит тупо игнорировать сложившуюся ситуацию.
Я тяжело вздохнула и написала ей банальное: «Привет». Кажется, истерика отпустила меня, но я точно знала, что это ненадолго. Просто пока мысли вдруг испарились, и в голове царила пустота, принимая в свои объятия тишины. Я не могла ни о чем думать – только о получении ответов на грызущие вопросы.
Сестра начала печатать, и уже скоро на экране загорелось её сообщение, выделенное синим по сравнению с другими диалогами.
Лика: «Привет! Как ты? Была у врача?».
Я хмыкнула. Ей на самом деле это интересно? Как и я, надеется, что беременности нет? Накачала меня чужим семенем и сбежала…
Глаза снова защипало, и я постаралась дышать глубже, избегая нервного срыва. Эмоции накатывали волнами – с ними сложно было бороться.
Я: «Я беременна. Анализы это подтвердили. Не хочешь объяснить, наконец, почему ты так со мной поступила?».
Сестра прочла сообщение, но не спешила мне отвечать. Она просто сидела онлайн и молчала, а потом принялась набирать и удалять сообщение. Пыталась придумать оправдание своему поступку? Или облачить слова в более-менее приятную форму, чтобы смягчить мой гнев?
Лика: «Маме нужны были деньги на операцию. Сама знаешь, что она могла остаться без зрения».
Оправдание так себе, если честно. Я знала, что операцию следовало сделать как можно быстрее, и отдавала маме всю стипендию до последней копеечки, а ещё умудрялась подрабатывать в Макдональдсе на выходных и иногда после пар, выходя на замену. И вот теперь Лика пыталась упрекнуть меня в том, что это она позаботилась о мамином здоровье?!
Я: «Поэтому ты решила продать меня?», – напечатала я, стиснув зубы.
Телефон, казалось, мог треснуть в руке от натиска.
Сестра снова задумалась. Она ничего не отвечала несколько минут, а потом написала:
«Прости».
Только и всего?
Это то, чего я заслужила?
Меня охватило отчаяние. Я всхлипнула и готова была снова разрыдаться, наплевав на присутствие мамы в соседней комнате, вот только вовремя вспомнила слова бабушки: «Слезами горю не поможешь». Ведь и правда: я уже никак не могла исправить эту ситуацию. Совсем никак.
