Из нее даже нянька никудышная, если вспомнить то, что произошло в обед. Но что же делать, неужели мама права и Соне придется отказаться от условия Охотина? А устроит ли его такой ответ? Он ведь сам сказал: костьми ляжет, но Соня все равно будет матерью Златы.
— Конечно, я не могу тебя заставить, — мама вдруг смягчилась, — ты имеешь право сама принимать решения. Просто не хочу, чтобы ты потом страдала из-за одной ошибки.
— Только не говори отцу о причине моей свадьбы.
Соня не хотела уходить, но ей пришлось, время поджимало. Пока ехала, прикидывала, что скажет Охотину. Как оправдает свой глупый поступок. Не было ни единой умной мысли. Как ни крути, она виновата.
Приехав, Соня замешкалась перед калиткой, помахала рукой в камеру. Она долго ждала, и, наконец, ей открыли. Бессонова уже собралась зайти, но охранник не пропустил. Отдал ей чемодан и два рюкзака. Ничего больше не говоря, закрыл дверь калитки прямо перед носом. Какого черта?
— Эй! — она ударила несколько раз кулаком по калитке. — Открой немедленно, это не смешно!
— Будешь шуметь – вызову полицию, — прокричал охранник, он явно караулил неподалеку.
— Какая полиция? — недоумевала Соня. — Я жена Охотина и имею право…
Калитка резко открылась, и Бессоновой пришлось проглотить слова. Охотник рывком затянул ее на территорию дома, но чемодан остался снаружи. Прикрыл дверь. Она сконфузилась, вжала голову в плечи. По одному только виду мужчины можно было понять, насколько он взбешен. Лицо красное, вены на шее вздуты, а в глазах – чистейшая ярость, сметающая все на своем пути. Соня тяжело сглотнула, она вдруг забыла, как говорить и дышать. Ощутила себя букашкой перед слоном – раздавит и не заметит.
— Жена? — проорал ей в лицо Охотин. — Имеешь право? Ни хрена ты не имеешь! Лучше вали отсюда по-хорошему, пока я еще держу себя в руках, чтобы ни придушить тебя.
— Я… Я… Могу объяснить.
Она понимала, что будет сложно, но не думала, что ее выпрут из дома. Не тогда, когда Соня, наконец, приняла решение.
— Думаешь, мне нужны твои объяснения? — Охотин вжал ее спиной в ворота и навис грозовой тучей. — Моя дочь едва не утонула по твоей вине!
— Я же успела…
Ярослав смерил ее ядовитым взглядом, Бессонова сразу поняла, что ляпнула не то.
— Я знаю, что виновата, — она старалась говорить честно и от души, чтобы Охотин понял и ее чувства. — Я не хотела, чтобы Злата пострадала, но у меня мало опыта в общении с детьми. Как минимум, нянька должна была быть на подстраховке. Нельзя бросать неподготовленного человека сразу в прорубь. Понимаешь?
— И именно из чувства вины ты бросила ребенка и уехала развлекаться?
Соня нахмурилась. Говорила ли она кому-то, куда едет? Она так быстро выскочила из дома, что, видимо, забыла предупредить. Наверняка та гадская прислуга Марта напела в уши хозяину, куда и зачем убежала Соня.
— Я бы не ушла без крайней необходимости, я…
— Папа, папочка, — Злата появилась, будто из ниоткуда, подбежала и прижалась к Соне, Охотину пришлось отодвинуться. — Не ругай маму, я сама виновата. Пожалуйста!
Малышка обняла ее за ноги и уткнулась лбом в колени. Бессонова нервно ахнула, чувствуя даже через одежду, что девочка вся горит. Черт возьми, она выбежала из дома в пижаме и тапочках! Куда, блин, смотрит нянька?
Та пришла спустя минуту и, тяжело дыша, сразу начала оправдываться:
— Ярослав Федорович, я пыталась ее остановить, но вы же знаете, какая она упрямая, когда чего-то хочет.
