Розов направился мимо вокзальной площади к трамвайной остановке, застёгивая на ходу серый плащ и поправляя на голове фетровую шляпу. Высокорослый, с синими глазами, с коротко-стриженными каштановыми волосами на голове, он походил, скорее, не на сыщика, а больше на киноактёра, который часто появляется на экране в роли романтических героев в мелодрамах и боевиках. Но о такой судьбе он никогда не мечтал, даже в раннем детстве.
Если бы не довольно заметная хромота на правую ногу, Анатолий смотрелся бы идеально. Тем не менее, он никогда не пользовался тростью. Он считал это проявлением слабости и не обязательным приспособлением при ходьбе. При этом явном физическом изъяне, приобретённом за время короткой службы в уголовном розыске, Розов мог дать очень многим фору, ибо довольно хорошо владел многими приёмами рукопашного боя, прекрасно стрелял, плавал…
Короче говоря, когда ему приходилось, в силу необходимости и специфики своей работы, идти на пистолет или нож, он не нуждался в дублёрах. Спортом он занимался со школьных лет, да и в годы студенчества… Он, в своё время, получил специальность юриста, ни больше и ни меньше, а в Московском Государственном Университете.
Один из рослых омоновцев, у которого висел на плече автомат Калашникова с откидным металлическим прикладом, остановил Розова, легко ударил ладонью по плечу:
– Привет, Толян, хромой дьявол! Куда спешишь? Разыскиваешь какую-нибудь пропавшую без вести сиамскую кошку?
– Почти угадал, Родька, – приостановился Розов. – А вы что за рыбу ловите? Или это страшная омоновская тайна?
– Какая там тайна, если мы фотографию мальчугана, которого ищем, тычем каждому второму в физиономию, – лейтенант с автоматом и в каске чем-то походил на пожарного.– С пересылки слинял рецидивист Самсонов по кличке Удав. Слышал о таком? Может, именно, он тебя в своё время в ногу ранил?
– О таком не слышал. А пулю мне в ногу всадил тоже пацан – не подарок… Царство ему небесное. Мне пришлось его в перестрелке успокоить. Погремуха у него простая была – Корень. Но дела творил сложные.
– Ты, Анатолий, после такой оказии и ушёл из правоохранительных органов?
– Да. По ранению, считай, по инвалидности. Да ещё нашлись «гаврики», которые мне в вину поставили, что я его ухлопал… по сути, обороняясь. Говорят, можно было и живым взять. Но говорить-то легко, Родион. Ведь на меня тогда двое вооружённых бандитов напало… без предупреждений и чтений всяких там моралей. Второй, по кличке, Сандал. Тоже, говорят, подох… на зоне. Нарвался на фраера покруче… себя.
Долго рассказывать своему давнему знакомому Розов не стал о своих проблемах. Достаточно было и этой информации.
Омоновец с некоторым сочувствием посмотрел на Розова, как бы, случайно оценивая большую и модную фигуру частного детектива. Да, молодой, большой, крепкий, явно, натренированный, но… хромой.
– Тут не знаешь, где и упадёшь. Заранее соломки везде и всюду не набросаешь, – согласился с Анатолием представитель правопорядка. – Это в кино, там всё у нас, копов, удачно и круто получается. Что называется, самые справедливые и сильные ребята с доброй и широкой улыбкой.
– Самокритика – доброе дело. А что у вашего Удава на «бочке»?
– Что на нём висит? Четыре убийства, не считая таких мелочей, как грабежи. Я тебе подробней о нём расскажу. Если встретишь, передашь ему привет от всех нас. Мы из-за этого гада по двадцать четыре часа в сутки работаем. Кстати, на нём гораздо больше мокрых дел. Четыре – только те, за которые он в отказ никак не мог пойти. Улики налицо. Тебе, если встретишь его, лучше нам сразу сообщи. С ним, Толян, тяжело будет справиться. Тем более ты…
