На автомате Герти протерла полы, пересчитала кассу и сложила деньги в специальный ящик. Дела в баре шли так себе, ведь без туристов нечего было и думать о том, чтобы бизнес расцветал. Но никто не торопился вкладывать деньги в строительство гостиниц и рекламу. Тот же Хансен - сын старика Якоба, забыл не только про свой город, но даже про свое поместье.
Так что говорить о простых людях, которые живут здесь и пытаются хоть как-то укрепить свое шаткое положение?
Вероятно поэтому отец злился и пил, а когда он был таким – попадало всем.
Их отношения с матерью для Герти оставались загадкой. Сольвейг терпеливо сносила все его придирки, а иногда даже будто специально провоцировала словно в отместку. Во всяком случае Герти именно так и казалось. В то время, когда она сама старательно сглаживала любой конфликт. Потому что ждать каждый раз, чем все это может закончиться, было невыносимо.
Разговоры с матерью ни к чему не приводили - она упорно не желала ничего менять, да и Герти, собственно, не могла предложить ей чего-то взамен. Втайне все это время она хотела поговорить с Бергом, чтобы потом, после свадьбы, забрать мать к себе. Но теперь, когда она и сама не была уверена в том, что хочет быть женой молодого Йоргенсена, эта проблема оказалась неразрешимой.
Все вокруг считали, и, вероятно, не беспочвенно, что у Сольвейг Улафсен какая-то нервная болезнь. Она вдруг то начинала смеяться не к месту, то на несколько дней замолкала, не обращая внимания ни на кого. Весь ее мир сосредоточился на муже, который ни в грош ее не ставил. Туве был красивым мужчиной, и это невозможно было отрицать. Возраст, конечно, наложил свой отпечаток, но все же следовало признать, что в молодости отец Герти моментально привлекал к себе женское внимание.
Герти была очень похожа на него, и многие говорили, что кровь викингов в роду Улафсена явно была разбавлена восточной. Сольвейг же не отличалась яркой внешностью, но Герти любила мягкость ее волос и тонкую талию, которую получила от нее в наследство.
Изо дня в день они втроем молча завтракали и ужинали, и Герти ловила их перекрестные взгляды, но не могла понять, что они означают. Глаза отца при этом наливались яростью, а лицо приобретало сероватый оттенок. Сольвейг же внешне оставалась спокойной – лишь кривая улыбка растягивала ее бледные губы.
... Герти вдруг остановилась, пораженная догадкой: а что, если и ее мать ходила в Медвежий лог, чтобы выпросить любви Туве? Рассказ Соньи отпечатался в ее мозгу, и теперь она находила все новые доказательства его правдивости...
С улицы донесся рев моторов. Она медленно повернула голову и посмотрела сквозь стекло. Берг раскатывал с друзьями неподалеку, вероятно, дожидаясь, когда она закончит.
Отец прав: Берг очень хорошая партия. За ним она была бы как за каменной стеной. Но ей не нужна стена. Ей нужен живой человек, которого бы она любила. Такой, который любил бы ее.
- Я знаю, что попрошу у горных ведьм, - прошептала Герти. - Они не смогут мне отказать. Пусть тот, кого я... - она задохнулась от переполнявших ее чувств и зажмурилась. - Тот, кого я полюблю, полюбит меня. - Открыв глаза, Герти увидела идущего к бару Берга Йоргенсена. Он смотрел прямо на нее и улыбался.
"Сейчас он захочет поцеловать меня. Потом обнимет и будет нашептывать разные вещи, которые кажутся ему приятными... Но я должна сказать ему, что..."
