– Остановись, Котлубей! Ты что-то потерял?
Вопрос, заданный резким, дребезжащим голосом прозвучал словно гром с ясного неба. Десятник обернулся и увидел маленькую, сгорбленную старуху, сидящую возле печи. Она была одета в тёмные лохмотья, держала в руках длинную трубку и спокойно раскуривала её от тлеющего уголька. «Почему я не заметил её сразу?» – пронеслось в голове Котлубея.
– Потому что глаза твои горели алчностью и злобой, – словно отвечая на его вопрос, произнесла старуха.
Теперь все татары увидели её, прекратили погром и обступили с обнажёнными саблями. Первым желанием было – изрубить её в куски. Так, как они это сделали со всеми стариками, встреченными в покинутых селениях. Но что-то сдерживало сейчас храбрых воинов Котлубея. То ли нагловатая уверенность с которой старуха, раскурившая трубку, выпускала дым в их сторону, то ли твёрдый взгляд её не по-старушечьи умных глаз, то ли тот факт, что в её избушке бесследно растворились люди.
– Ты знаешь наш язык? – наконец спросил Котлубей.
– А чего ж не знать? – не то рассмеялась, не то закашлялась старуха. – Лет пятьдесят назад довелось мне побывать любимой женой славного татарского сотника Джамбула. Правда, недолго. Пока красота не начала увядать, и сотник не перевёл меня в простые наложницы, взвалив готовку еды на всю ораву его жён и детей. Что скалитесь? – проскрипела старуха, взглянув на усмехающихся татар. – Не верите, что когда-то я могла быть красавицей?
– Где люди? – к ней подступил Котлубей. – Мы видели, как у тебя скрылись жители деревни.
– Они в безопасном месте, далеко отсюда.
– Показывай дорогу!
– Забудь об этих людях, их жизни вам не достанутся. Отсюда нет дороги к тому месту, где они прячутся.
– Тогда я отрублю тебе голову!
– Не торопись. В моих руках судьба эмира Едигея, – неожиданно произнесла старуха, поднимаясь с лавки. – Если убьёшь меня – никогда не сможет он стать полновластным правителем Хорезма!
В избе повисла пауза. Воины переглядывались, со страхом глядя на старуху, осмелившуюся заговорить о судьбе великого темника.
– Что ты несёшь, старая ведьма? – в ярости зашипел Котлубей. – Я сейчас изрублю тебя в куски…
– Ты правильно назвал меня, Котлубей, – спокойно выбивая пепел из трубки о край печи, заметила старуха. – Люди давно зовут меня Ведой, хотя когда-то я носила другое имя. Можешь убить меня, ты хорошо владеешь саблей. Но все воины твоего отряда слышали мои слова, они обязательно донесут их до ушей Едигея. Что ты ответишь ему, когда он спросит о старой Веде?
Десятник в страхе отпрянул, представив себе тяжёлый взгляд прищуренных глаз эмира. Кто знает, что известно старой карге? Котлубей задумался. Если ничего важного – эмир сам велит казнить её, но и десятнику достанется за глупую выходку. А если что-то важное – Едигей может и наградить его. Котлубей посмотрел на воинов, готовых действовать по его приказу и махнул рукой:
– Старуху забираем с собой! Возвращаемся к эмиру Едигею!
– Это и есть обещанный ясырь? – зароптали несколько воинов. – Беззубая развалина? Где сокровища? К Ростову не успеем – воины князя Бурнака заберут всё без нас. Что будем делать под московскими стенами? Ждать, когда сломаются крепостные пушки?
– Хотите, чтобы я вырвал вам языки? – мрачно спросил Котлубей, выхватывая из ножен кинжал. – Это и будет ваша добыча в случае неповиновения приказу. Можете поживиться тем, что найдёте в брошенных домах. А потом сжечь всё дотла. Но начнём с твоей развалюхи, старая ведьма.
