– Мне неинтересна твоя жизнь! – прервал её Едигей. – Она может закончиться в одно мгновение по моему приказу. Что тебе известно о Хорезме?
– Многое, великий эмир! – Старуха почтительно склонила голову. – В Хорезме твоё будущее. Но… – она выразительно посмотрела на Котлубея и оглянулась на воинов охраны, застывших неподалёку. – Бесстрашный Едигей доверяет всем ушам? Может, он соблаговолит выслушать беспомощную старуху наедине?
– Мой господин! – с тревогой в голосе воскликнул начальник охраны. – Нельзя доверять ведьме!
– Дай свою руку, Едигей, – вкрадчиво проговорила Веда, протягивая вперёд иссохшие пальцы. – И ты убедишься, можно ли мне доверять.
По спине бывшего темника пробежал холодок страха, но, невзирая на него, Едигей решительно протянул руку и лишь брезгливо поморщился, когда старуха крепко вцепилась холодными пальцами в его кисть. Тотчас же в голове эмира вспыхнуло яркое воспоминание – ханский дворец в Сарае, а вот он сам выходит из-за ковра, закрывающего потайную дверь, ведущую в спальню хана. Сверкает клинок в руке, и Тимур-Кутлуга падает с перерезанным горлом, не успев даже вскрикнуть. Следующая картина – Едигей успокаивает плачущую женщину, приходящуюся ему сестрой, и отдаёт строгий приказ найти и казнить убийцу её сына. Эмир выдернул свою руку из цепких пальцев и с ужасом отшатнулся от старухи.
– А ведь он был твоим племянником, – тихо пробормотала она. – Его младшего брата постигла та же участь.
– Как ты узнала? – прошипел Едигей.
– Ты плохо слушал историю моей жизни, господин, – проскрипела Веда. – Многие знания сами появляются в моей голове.
– А если я велю отрубить её?
– Ты вправе сделать это, но лучше воспользуйся тем, что расскажу. Я, хоть и стара, но не хочу умирать.
– Странно. – Едигей покачал головой. – Обычно старики не боятся смерти, некоторые даже молят о ней.
– Я боюсь смерти, – ответила Веда, тяжело вздохнув. – Слишком многим я помогла когда-то отделаться от соперниц и соперников, извести со свету старых мужей и сварливых жён, избавиться от нежеланных детей. Уже много лет, как я не берусь за такие дела, стараясь только лечить и спасать. Но не знаю, что ждёт меня там, за порогом жизни! Простились ли мне старые проделки? – Она подняла крючковатый палец к небу. – Меня в дрожь бросает при мысли о небесном суде, потому и цепляюсь за жизнь, чтобы не услышать страшный приговор длиною в вечность.
– Ладно, – усмехнулся Едигей, – поживёшь пока. Входи в шатёр и постарайся меня удивить.
Он приподнял полог и вошёл внутрь, старуха проковыляла следом и тяжело опустилась на толстую шкуру возле огня. Из глубоких складок своего одеяния она извлекла длинную трубку и принялась разжигать её.
– Только не заставляй меня ждать, – Едигей нетерпеливо щёлкнул пальцами, усаживаясь в походное кресло.
– Не буду, великий эмир, – Веда с наслаждением затянулась и выпустила тонкую струйку дыма. – Судьба несправедлива к тебе, Едигей. Одарила бесстрашием, талантом полководца и хитростью политика, наградила привлекательной внешностью и острым умом, но забыла только об одном – влить хоть каплю наследной крови Чингизидов.
– Это мне известно и без тебя.
– Все знают, что ты – настоящий правитель Золотой Орды, но вынужден ставить впереди себя глупых, избалованных юнцов, чтобы иметь право повелевать от их имени. Тебе приходится считаться с их капризами, транжирством завоёванных богатств и пьянством, иногда меняя зарвавшихся и возомнивших себя великими ханами на более удобных. Тяжело править в Золотой Орде, где судьба большинства царевичей в твоих твёрдых руках, но ещё тяжелее удержать власть в Хорезме – отобранном тобой у империи Тимуридов. Ты поставил правителем Хорезма золотоордынского царевича, но его власть не признают ни наследники Тимура, ни знать Хорезма, постоянно устраивающая заговоры с целью вернуться под власть Самарканда.
