Маленькая богиня пробежала по выложенной гравием дорожке, стараясь перемещаться как можно более быстро и бесшумно. В последнее время Один всё чаще вызывал её к себе и просил молодильных яблок больше, чем обычно. И всегда после захода солнца.
Каждый раз, срывая в потёмках плотные, наливные плоды, будто воровка, и пряча их в глубоких карманах ночного одеяния, Идунн начинала беспокоиться: почему коннунгу нужно так много яблок? Почему он всегда зовёт её среди ночи, после того, как прогорит закат, а Браги уснёт, будто околдованный ночным туманом? Почему Один хочет скрыться? Верховный бог никогда не делал тайны из своей потребности в сохранить силы в теле, и другие придворные следовали его примеру. Что с того, что теперь яблок нужно больше? Разве кому-то и интересна растущая немощность?
Или же Один стал тратить больше сил на что-то? От этих мыслей крошка Идунн ёжилась, нутром чуя что-то недоброе, будто к ней кто-то подкрадывался. Она испуганно, как мышка, оборачивалась, но не встречала взглядом ничего, кроме дружелюбно покачивающих ветвями родных деревьев. Вокруг стрекотали цикады, из пруда неподалеку был слышен плеск воды, да кваканье лягушек. Тихая, мирная картина, ночной сад, переполненный магией изнутри, и его маленькая хозяйка, без которой каждая травинка здесь потеряла бы душу.
Сорвав несколько яблок и надежно их упрятав, богиня пробежала к скрытой между кустами потайной калитке. Дева потерла нужную руну на ручке, потянула на себя дверь, магически открывшуюся сразу в кухню Вальхаллы – относительно новое колдовство Одина, позволяющее переходить из сада сразу во дворец, не пересекая Гласир – рощу, заполненную осинами и памятниками боевой славы. Хотя первое время Идунн вздрагивала, видя кухню вместо голубого неба и подстриженного газона. Она несколько раз то открывала, то затворяла калитку, обнаруживая то очаги, то листву, до тех пор, пока не прибежал волк конунга Фреки и чуть не испортил ей зубами подол ночного платья, поторапливая.
Большая комната с несколькими очагами, была безлюдна и темна. Только поблескивали натертые и развешенные по стенам сковородки да большие котлы в очаге. На Идунн пахнуло запахами остывающей еды: королевский повар Андхримнир давно закончил работу и отправился на заслуженный отдых, а вот она, Идунн, крадётся, как преступница, среди ночи, чтобы принести конунгу еды, пусть и волшебной.
Разве это справедливо?
Один велел ей держаться подальше от посторонних глаз и никому не рассказывать, что зовёт её поздними вечерами. Это было очень трудно, так как не один конунг не спал ночами в Вальхалле. Идунн без конца приходилось прятаться в полутёмных коридорах и за шторами, чтобы не попасться на глаза эйнхериям, не столкнуться с каким-нибудь полуночником-придворным и не оказаться в совсем уж неловкой ситуации, спугнув какую-нибудь бесстыдно прелюбодействующую парочку, уединившуюся от посторонних глаз в потайном алькове или за колонной.
Особенно страшно было встретиться с Локи. Идунн, после нескольких прямых взглядов, лишилась желания расспрашивать конунга о внезапно возросшей потребности в источниках силы и молодости, но вот принц не успокоился бы, пока не докопался до правды. Соврать ему она бы точно не смогла: ей слишком нравилось, что этот нелюдимый злыдень считал её другом. Богине совсем не хотелось бы потерять возможность довериться Локи, несмотря на бесконечные предостережения мужа.
