Наследники графа. Александрин - страница 58

9. Глава 9 Эжени

– Вот сука! – выругалась Александрин, глядя в окно.

На баронессе было светлое длинное одеяние, скрывающее живот. Графиня, только что облачившаяся в платье и рассматривающая себя в зеркале, удивленно взглянула на дочь.

– Что такое?

– Да вот, смотрю…

Анна тоже подошла к окну. Оказалось, к замку подъехали вернувшиеся с прогулки верхом Армэль и Эжени. Ночью прошел дождь, поэтому чтобы не испачкать в грязи сапожки, девушка попросила помощи у виконта. Тот снял ее с лошади и на руках понес к ступенькам. Эжени, одной рукой придерживая платье, другой даже обняла его за шею.

– Нищая приживалка, а сколько наглости! – продолжала возмущаться баронесса, но ее мать уже снова стояла у туалетного столика и выбирала веер.

Армэль поставил Эжени на ступеньки, и стоял к ней так близко, что это даже выглядело непозволительно. Они о чем-то говорили.

Наблюдая за тем, как брат взял кузину ее мужа за локоть, Александрин вся извелась и бедняжку даже стошнило. Едва успела отбежать от окна. В ее положении это не удивительно, но раньше с ней ничего такого не происходило. Сейчас же рвало просто мучительно сильно.

Графиня занималась делами, периодически ругала служанок за всякие пустяки, на которые в другое время даже не обратила бы внимания, высказывала недовольство портному, который снова не угодил ей с фасоном платья, критиковала блюда повара. Давно в ней не проявлялись так ярко эти черты ее характера, но сейчас она была как никогда прежде злая, высокомерная, несправедливая. Однажды даже собственноручно высекла провинившуюся девочку-служанку. Все терпели, и относились как-то чересчур по-доброму, словно жалели... Это ощущение униженности от чужой жалости не покидало ее ни на секунду, и она с еще большим ожесточением начинала терроризировать людей. Конечно, все заметили, что муж не проявил особой радости по поводу ее приезда, и покинул ее при первой же возможности. От этого было стыдно. Но гордость не давала показывать свою тоску или вернуться во Флер Нуар. И она с головой окунулась в быт: велела очистить от копоти каминные трубы, заменить шторы в комнатах, стереть фрески, изображающие взятие крестоносцами Константинополя и заменить их на картины из древнегреческих мифов, которые они с мужем когда-то тщательно выбирали.

Граф, направлявшийся в замок после очередной тайной встречи с фрондерами, тоже был непривычно зол и раздражителен. Санчо то и дело поглядывал на своего господина, понимая, что его гложет. А у того все мысли были о жене. Вспоминал, как переживал, что сплетни о нем и мадам де Кардона дойдут до нее. Он тогда все ругал себя за то, что, поддался герцогине, провел с ней полную любовного угара ночь. С тех пор, как только доводилось пересечься где-то, Бланка не давала ему прохода. Она не сомневалась в своих чарах. А то, что случайный любовник, оказавшийся графом де Куси, явно избегал ее, только еще больше распаляло герцогиню. Поэтому она донимала его непрестанно. Не нравилась эта история графу еще и потому, что Бланка была возлюбленной его друга Анри.

А графиня… Изменила ли она ему с Монфором? Он не знал. Но если да, то, выходит, не так уж дорожила она им. Он ее простил за все прежние ее поступки, не напоминал ни разу, что по роду куда выше нее и что она должна с этим считаться. А она вон уже замену ему подыскивает? Да как она смеет! Забыла о своем прошлом? О жалком и нищем прошлом! По сути, он, как муж и повелитель, мог запороть ее за то, что она сбежала, а потом вернулась как виноватая собака, поджимающая хвост. Своевольства и пренебрежения по отношению к себе он не потерпит. Понимал, что изначально сам ее обидел. Но в гневе человек далеко не всегда отдает себе отчет в том, что говорит. А раз ее так задело это, видимо он был прав. Когда подумал об этом, еще больше разозлился, поводья рванул так, что чуть не поранил коня.